Словно прочитав мои мысли, Дайсон ответил:
— Мы с юга, не удивляйся нашей внешности. — Он говорил с очень странным акцентом. Я такого ещё не встречал. — Там, где мы живём, подобная внешность вполне нормальна.
Я кивнул, принимая новую информацию.
— Дайсон, помоги ребятам подвинуть стол, нам предстоит длинный путь бок о бок, — попросил Найт, когда парень расставил принесённые с собой кружки и кувшин.
— Хорошо.
Мы легко сдвинули столы, Кристина тем временем убежала за едой.
— Чем торгуете? — спросил я, устраиваясь на стуле напротив Сорта.
— Лаирским хрусталём и фарфором. В Дубарках скоро начнётся ежегодная большая ярмарка, на неё большие надежды, а то в Алатране в этот раз почти ничего не продали, что, если уж честно, неудивительно. Люди не особенно любят подобную роскошь, наверняка ещё с прошлого года покупки не побили, — хохотнул Сорт, — но маги должны расхватать, а если не расхватают в Дубарках, всегда есть Голуби — вот уж действительно богатый город.
Кристина вернулась с едой и, поставив на стол поднос устроилась рядом с Сашкой, заинтересованно уставившись на близнецов. Для неё подобная внешность тоже, видимо, оказалась экзотикой.
Сорт ещё много говорил, захмелев, он начал травить байки и рассказал с пару десятков смешных историй из жизни.
— Пожалуй, пора расходиться, — произнёс Найт, когда тарелки опустели. Спорить никто не стал, и все отправились по своим комнатам.
Нашей троице предстоял подъём на пятый этаж, который после сытного обеда представлялся не менее чем восхождением на гору Фрая.
Кристина даже задержалась на первой ступеньке, словно бы размышляя, не заночевать ли с Призраком в одном деннике, настелив побольше соломы.
Сашка подкрался к ней со спины и, подхватив на руки, побежал наверх под возмущённый крик Кристины. Она требовала, чтобы Сашка поставил её на ноги и даже вырывалась, но не очень убедительно.
Между ними явно что-то произошло, только я не понял когда и что.
Дайша нагнала меня на лестнице.
— Сорт сказал, что ты вампир, — произнесла девушка.
Вот опять, такое чувство, что у меня прямо на лбу это большими буквами написано. Надо будет не забыть расспросить, как он это понял.
Дайша поймала меня за локоть, не дав подняться выше. В светлом коротком платье она выглядела весьма привлекательно.
Очень так, женственно.
Не так, как обычно выглядят девушки-воины.
Светлая ткань подчёркивала её смуглую кожу, заставляя взгляд скользить по точёной фигуре.
— Вампир, — я медленно кивнул. Отпираться было глупо и не нужно.
— Это любопытно.
Она сделала шаг ко мне, покачивая бёдрами. Это её назвали скромной?
От её волос пахло цветами.
Приблизившись, Дайша цепко схватила меня за рубашку, и, не разрывая зрительный контакт, увлекла за собой.
Дверь щёлкнула замком за спиной.
— Любишь вампиров? — спросил я, на мгновение отстранившись.
— Люблю эксперименты, — выдохнула она, кошкой прильнув к боку. Она, кажется, уже всё решила за меня и отказа не примет в любом случае.
— Твой брат не оторвёт мне голову? — поинтересовался я с улыбкой. — Не то чтобы это было так уж критично, но…
— Заткнись.
Ну она меня и заткнула, поцелуем.
Из комнаты я вышел только вечером, когда уже снова начало темнеть. Дайша осталась спать.
Воительница смогла удивить, она явно не отличалась излишней скромностью, да и хоть какой-нибудь скромностью вообще. Сорт очень плохо знал своих ребят. Или хорошо, но тогда его слова были натуральным сарказмом.
В общем зале царило непривычное оживление. На столе сидел юноша неопределенно-молодого возраста. Черноволосый, бледный, светлоглазый. Он болтал ногами и напевал какую-то до невозможности задорную песенку, но глаза его оставались грустны.
Это явно не его репертуар.
Я сел за пустой стол, мысленно перебирая меню, отражавшееся в мыслях девушки, что раздаёт заказы чётче даже, чем на бумаге.
Когда к столу подошла подавальщица, я заказал мяса и картошки, и передал менестрелю всё что останется от монетки.
Она кивнула и убежала.
Менестрель продолжал петь, перебирая длинными худыми пальцами струны. По мере того, как за окном поднималась вьюга, его голос становился звонче, а слова незаметно пробирались в души тех, кто имел неосторожность прислушаться. Я был в их числе.
Он больше не веселил толпу. Он даже не смотрел на окружающих его людей. Иногда он резко дёргал головой, убирая с лица кудрявые пряди. Он пел о богах, что ушли, о далёких странствиях, о смерти и о разлуке.