Идеальная жертва.
— Привет.
Она дёрнулась, с недоверием и опаской посмотрев на меня. Они всегда так смотрят, те, кто слишком красивы для того, чтобы знать о своей красоте.
Я только сейчас обратил внимание на её удивительно правильные черты лица. Можно было подумать, что лицо её — фарфоровая маска, выполненная руками искусного мастера. Тонкий нос, чуть пухловатые губы, подкрашенные сверкающей помадой, глаза серые, чуть испуганные, жирно обведённые чёрным карандашом.
— Вы не подумайте ничего дурного, — продолжил я, натягивая на лицо сдержанно-дружелюбную улыбку, — просто хотел спросить, всё ли у вас хорошо?
— Хорошо… — Изящная рука поднялась и поспешно убрала за ухо мешающую рыжеватую прядь немного вьющихся волос. Она явно занервничала.
С такими, как она, не знакомятся на улице. С ними вообще не знакомятся, лишь любуются издалека, боясь даже взгляд поймать, а по клубам они не ходят. Спустя время, девушки, подобные ей, начинают считать себя страшными, неудачливыми, даже проклятыми. Потом они бросаются на первого, кто решится обратить на них внимание. Сделает даже не первый шаг, а лишь полудвижение в их направлении. Дальше красавицы всё делают сами, а потом мучаются всю жизнь, но почему-то думают, что это всё правильно, что так и должно быть. Так у всех. В общем, плохо они заканчивают.
Красота редкий спутник счастья.
Вот и ей не повезло.
— Врёшь.
Она так легко повелась на мою улыбку, что даже как-то скучно, улыбнулась в ответ и честно призналась:
— Вру.
Спохватившись, опустила глаза, пряча улыбку и какой-то восторженный блеск в глазах.
— Может, пройдёмся? Тут парк совсем недалеко, а там река, на берегу которой можно сидеть и представлять, как мимо проплывают трупы врагов, течение медленное, так что вполне можно успеть налюбоваться картинкой.
Она чуть задумалась на одно короткое мгновение и кивнула.
Легко, совершенно незаметно, я коснулся её разума, чтобы убрать остатки недоверия. Чтобы она почувствовала себя со мной, как со старым другом, которого пусть и не видела много лет, но помнит и знает.
Она рассказывала о своей жизни, я не сильно вслушивался, только поддакивал с неравными интервалами, а сам незаметно вёл её к дому.
— Зайдёшь? У меня есть мороженое.
— Заманиваешь? — Теперь она совсем меня не опасалась, а надо бы. Вот именно сейчас надо было начинать меня бояться.
Она бы, наверняка, даже смогла сопротивляться моим чарам, любой бы смог, чуть больше концентрации, критического мышления и всё. Только вот она так хотела поверить в чудо, в то, что в её жизни наконец появился человек, который её понимает.
— Немного.
— Ладно, зайду. Мороженое это хорошо, к тому же, я, наверняка, измучила тебя своими проблемами, теперь моя очередь слушать, а твоя — говорить.
— Идёт.
Лифт ехал медленно, чуть подрагивая, а она осматривалась, украдкой поглядывая в мою сторону. Я не ловил её взгляд, не хотел давать повода для смущения.
Наша дверь, как всегда, не заперта, но я всё равно пошерудил ключом в замочной скважине для отвода глаз.
Даже не знаю, зачем всегда разыгрывал весь спектакль до самого конца. Уже в лифте можно было просто вырубить её и не бояться, что закричит или попытается сбежать.
— Не разувайся, у меня не прибрано. Проходи по коридору и налево, — скомандовал я с улыбкой. Только вот никакой весёлости на самом деле и в помине не было.
Она кивнула, доверчиво пошла в указанном направлении, а я запер дверь изнутри на ключ.
Сашка резко выглянул из своей комнаты и втянул носом воздух.
Почуял. Сразу уловил жертву на своей территории.
Я позвенел ключами, что значило: «Не сбежит» и быстро пошёл к себе в маленькую спальню, включил музыку погромче, вытащил из-за кресла какой-то старый журнал, чтобы отвлечься и не думать о том, что происходило за стенкой. Совсем недавно я бы не смог не присоединиться, но сейчас уже проще.
Сашка же всё ещё не мог без игры. Зверь в нём требовал развлечения, он требовал от жертвы страха. Раньше из нас двоих более жестоким был как раз я. Антая меня ценила за тягу к чужим страданиям, но теперь всё изменилось. Инстинкты постепенно брали верх над братом, превращая в монстра, каким даже я никогда не был.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем всё затихло. Я отложил в сторону журнал и вышел в коридор. Сашка уже спрятался на кухне, оставив дверь общей комнаты приоткрытой.
Надеяться на благополучный исход глупо. Я и не надеялся. В том состоянии, в котором он был, остановиться нельзя.