С тех пор, как тебя размажет твоим персональнымпросветлением, ты станешь мал, необязателен и счаст лив;ты перестанешь так фанатично копить вещи, трястись надшкуркой и дорожить чужим мнением (это всё буквальнопроизойдёт: тебе перестанет быть так интересно покупать,как раньше, ты станешь гораздо легче переноситьфизическую боль и больше никогда не полезешь ни в какойгугл или блогс. яндекс смотреть, в какой ещё их личный адлюди вписывают твою фамилию); такие вещи, как смертьи червяки под землёй, перестанут тебя пугать, такиелюди, как предатели, перестанут населять твою башку,и гораздо важнее того, сколько человек зарабатываети на каких каналах торгует лицом, станет – хорошо ли онсмеётся, дружен ли с самим собой и в курсе ли всего того,что теперь знаешь ты. Свои вычисляются молниеносно,необходимость в остальных отпадает довольно скоро.
Ты окажешься кусочком цветной слюды в мозаикетакого масштаба, что тебе очень неловко будет за всесолипсистские выпады юности; такие детские болезни, какревновать, переубеждать каждого встречного и обижатьсяна невнимание тебя, слава богу, оставят; религии окажутсяпросто тем или иным сортом конвенции между людьми,некоторой формой регулирования социума, довольноэффективной, к слову; новости в пересказах мамы начнутсмешить, как предсказания о конце света в 1656 году;тебе будет немножко неуютно от того, что ты не можешьвсерьёз разделить ничьих опасений и тревог, временамибудет отчётливо пахнуть тем эпизодом в «Матрице»,когда материя распадается на столбцы зелёных нулейи единиц, все просто закономерности и циклы, ничегонового; но в це лом, станет куда проще и куда труднееодновременно: раньше ты, например, знал, что можновыйти в окно и всё это прекратить в одну секунду; теперьты знаешь, что ничего прекратить нельзя.
О чём мы, впрочем? О том, что влюбляться – оченьзаземляет; отыскивается контактик, которым вся этагромадная махина мироздания к тебе присоединяется.Когда нет такого контакта, чувствуешь себя как космонавт,оторвавшийся от корабля в открытом космосе: красиво,но, сука, холодно.
Холодно, да.
Сверхсрочная служба
Старшему брату
всё никак не освоюсь с правилами пока:есть фактура снега и есть – песка.все мы сшиты не из одного куска.радости хватает на полглотка.плоть стареет, хоть обновляема и гибка.есть секунды куда значительней, чем века.
видимо, я призван издалека.
там, откуда я родом и скоро вернусь куда,не земля, не воздух и не вода —но таинственная мерцающая среда.местные не ведают там ни гордости, ни стыда,слушают историю будто сквозь толщу льда —из текучего абсолютного никогда.
не свихнуться стоило мне труда.
я давно катаю обол во ртуковыряю обшивку, ищу черту,чтобы выйти из этой вселенной в ту,в ненаглядную пустоту.
но покуда корпус не расколоть,я гляжу, как снашивается плоть —
и уже прозрачная на свету.
9 декабря 2010 года
VIII
Короткий метр
Маджид
Старому Маджиду приходит срок, его кормят, как птицу,с рук. Как-то раз Маджид вышел за порог и упал у калиткивдруг; и ему сказали – Господь был строг, у тебя обнаруженрак.
Медсестрички курят за дверью, ржут, от машин стеклов окне дребезжит. Навещают редко, домой не ждут – ондавно уже здесь лежит. Его больше не скручивает, какв жгут, жизнью он поэтому дорожит: просыпается и глядит,как идёт мужик, проезжает под окнами то автобус, точёрный джип; он пока ещё жив, Маджид.
Монотонный кафельный неуют, аккуратный больничныйад – добивать не смеют, жить не дают, и валяйся теперь,разъят, на те части, что изнутри гниют, и все те, что ужегноят; только в голове у тебя поют и, сияющие, стоят —кроткая прекрасная Дариют, гордая высокая Рабият; онглаза их, жгучие, словно йод, и лодыжки узкие узнаёт;только позовёшь их – и предстают, волосы спадают досамых пят; у тебя здесь будет кров и приют, – так онипоют, – тебе только радости предстоят!