– Да нет, у него есть невеста. Но такая фифа, что его придется отвоевать, а то моей приятельнице она не нравится.
Ирочка так мотнула головой, будто собиралась воевать немедля.
– Ну а теперь… кстати, сколько времени? Вы еще можете успеть сфотографироваться на документы…
Уже через неделю Любочка и Ира отправились на работу. Несмотря на ранний час, Марианна Венедиктовна провожала каждую, как на смотрины.
Любочка на работу собралась наряженная, будто цирковой слон, – во все самое яркое, самое красное и блестящее.
– Это еще что? – брезгливо ткнула Марьванна пальчиком в цветастый палантин красавицы. – Что за лошадиный праздник? Сними немедленно эту попону!
– Зачем это? Я хочу выглядеть эротично и непредсказуемо! – любовалась собой в зеркале красавица.
– Нет, – мотнула головой старушка. – Ты хочешь выглядеть скромно, строго и достойно. Таков твой имидж. А самое главное – ты работящая, прилежная, умная и одна хочешь трудиться за троих!
– Трудиться за троих! На одну зарплату! И это у вас называется умная, да? – скривилась Люба.
– И запомни – никаких мужчин! – сурово диктовала старушка. – Лишь только они почуют, что ты наметилась кому-то в жены, мигом испарятся, они страшно боятся загса. Мужчину надо брать аккуратно, нежно, осторожно, как древние кости мамонта, а то уйдут сквозь пальцы. Надень тот сиреневый свитерок и джинсики, они хорошо утягивают бедра. А черный халат добавит строгости.
– Черный халат? – оттопырила губу будущая работница. – А почему черный? Как у технички.
– Да! Совсем забыла тебе сказать, – вдруг вспомнила Марианна Венедиктовна. – А когда мужчины уйдут на смену, ты должна будешь мыть полы…
С костюмом Ирочки тоже долго не рассуждали.
– Наденешь эту приятную кофточку и брючки, они придают телу стройность, – велела Марьванна, и Ирочка даже не стала спорить.
Работать Любочке предстояло в большом, светлом помещении, где частыми рядами стояли небольшие кабинки для одежды. Все подоконники были заставлены пышными цветами, у Любочки возле окна стоял свой стол, и казалось, что новое место встретило ее тепло и ласково. Тем более, что и сами мужчины отнеслись к новой работнице с веселым добродушием.
– Ну что, дочка, с почином тебя! Да ты не бойся, здесь не обидят, у нас народ смирный! – говорили пожилые мужчины и лучились морщинками.
Молодые товарищи оставили новенькую без своего драгоценного внимания. Однако, Люба не унывала, она ж понимала – за один день невозможно проникнуться к человеку сердечностью и пониманием. Хотя, если разобраться… а чего тянуть-то?
Первый рабочий день обещал быть безоблачным, однако уже через полчаса к Любочке подошел сурового вида мужчина и коротко бросил:
– Ключ от двенадцатой кабинки дай.
Любочке говорили, что ключи имеются у каждого работника. Правда, есть еще дубликаты, они находятся у работницы раздевалки, но их выдавать не рекомендуется, только в крайних ситуациях. «А то они друг у дружки тут все штаны перетаскают, а ты потом отвечай!» – говорила ей милая старушка Ивановна. Поэтому на требование напористого товарища Люба только лучезарно улыбнулась:
– А вам зачем? Что-нибудь спереть хотите?
Мужчина отчаянно заморгал, похлопал ртом, а потом взорвался:
– Чего мне переть?! Да я!.. Ключ я потерял! А у вас еще один быть должен!
– У меня-то есть, а вот с вашим надо еще разобраться, – была неумолима Любочка. – Мне вот Ивановна говорила, что вы все только и мечтаете, как друг у друга штаны спереть, а нам потом отвечай!
– Ты совсем что ли?! – задохнулся от гнева мужчина. – Давай ключ! Мне же на смену пора!
А его уже звали:
– Слав! Ну ты скоро? Славка! Догоняй, мы пошли!
Этот самый Славка теперь смотрел на Любу с дикой ненавистью:
– Дай, говорю, ключ, видишь же – мне пора уже! Сейчас опоздаю!
Любочка за ключи стояла насмерть:
– Ты можешь меня прямо разорвать здесь, прямо задушить можешь, но ключей не получишь! – отважной героиней ответила она и дерзко дернула головой.
– Ну с-с-с-мотри… – прошипел Славка. – Ты сама этого хотела!
Он подскочил к двенадцатой кабинке, резко дернул дверцу, а когда та не поддалась, попросту выломал ее. Переодевшись, Славка с вызовом бросил свои чистые вещи на стол Любочке:
– Стереги! И если хоть что-нибудь… хоть копеечка, хоть пуговочка отсюда пропадет – засужу, понятно?!
Любочка только фыркнула. С чего бы тут копеечкам пропадать? Да еще и пуговицам! Можно подумать, так все и позарились на эти штаны да рубашку, фи!
Мужчины ушли на смену, а Любочка осталась одна. Как она ни улыбалась сама себе, как ни вопила на всю раздевалку «Ты ж еще молодой! Ты еще страдаешь ерундой!», настроение у нее безвозвратно погибло. Она уже и пол везде помыла, и цветочки переставила, а на душе радостнее не становилось.
– Ничего-ничего… – вдруг придумала она как изменить к себе отношение сердитого работника. – Посмотрим, что ты скажешь мне вечером… Главное – прилежность!
Она аккуратно разложила на столе вещи этого ворчуна, расправила и увидела кучу неполадок. На рукаве одной пуговицы и в самом деле не было, точно ведь ее обвинит. На локте намечалась небольшая дырочка, а на джинсах, в самом интересном месте и вовсе ткань протерлась. И Любочка времени зря тратить не стала. Ну и пусть он ругается, просто он еще не знает, какие у нее золотые руки! Очень кстати в ящичке стола среди различного хлама обнаружились нитки с иголкой и ножницы. Правда, Любе пришлось пожертвовать карманом от своих джинсов, да еще кусочком белой нейлоновой шторы, но это совсем не бросалось в глаза. Зато теперь вся одежда этого Славки была приведена в полный порядок. В оставшееся время Люба рассмотрела его пропуск – оказалось, что звали ворчуна Вячеславом Максимовичем Сивцовым, а больше никаких интересных данных пропуск не сообщил.
Когда смена закончилась, Любаша ждала Сивцова с особенным нетерпением. Она даже уже придумала, что ему ответить. Он вот так возьмет свои джинсы, рубашку, увидит, что она сотворила, подойдет и скажет: «Прости меня, добрая девушка. Я так рад, что ты к нам устроилась. А с зарплаты я тебя приглашаю в ресторан!». А она так усмехнется и равнодушно ответит: «Не надо мне ваших ресторанов и зарплат…» Нет, про зарплаты она промолчит. «Не надо мне ваших ресторанов, пойдемте лучше в магазин, купим вам джинсы на распродаже. А на мою любовь не рассчитывайте, вы для меня просто товарищ». И он сразу поймет, что она бережливая и внимательная. И начнет сохнуть от неразделенной любви. А потом он познакомит ее с каким-нибудь своим молодым другом – начальником, совсем случайно, и вот тогда… ну, дальше будет видно.
Сивцов появился в раздевалке уже совсем в другом настроении. Теперь он выглядел довольным и даже весело сверкал улыбкой. Он что-то увлеченно рассказывал другу и даже, как показалось Любочке, шутил:
– Вань, там такая рыба! С меня ростом, правда не вру! Но я ее отпустил.
– Ага, так я и поверил – отпустил!
– Нет, ну серьезно! Представил, что у нее семья, муж дома ждет, жабрами шевелит, икринки беспокоятся… Ох ты, елки! Я ж кабинку разнес… Девушка! Как вас там… Девушка! Вы мои вещи сохранили? Ничего не пропало?
Он уже стоял возле Любочкиного стола и спрашивал с вежливой иронией:
– Как там у меня? Все цело? А то ведь у нас здесь все только и ходят на работу, чтобы у кого-нибудь штаны свистнуть.
– У меня не посвистишь, – с достоинством ответила Люба и шлепнула перед Сивцовым стопку с одеждой. – Переодевайтесь.
– Я все же отойду… – дурашливо поклонился Вячеслав Максимович, взял рубашку с джинсами и спрятался за кабинками.
И уже через несколько минут по всей раздевалке раздался его грозный рев.
– Это!.. Это кто мои вещи испохабил? Ну что за идиотство в самом-то деле?
Почти сразу же раздался дружный мужской хохот – товарищам по работе жутко понравился Сивцов в рубашке с ярким цветочком на локте, и с огромной, хоть и очень аккуратной заплаткой между ног.