— Ты что, у меня купальника нет, — мотает головой Фрося, а янтарь темнеет в глазах.
— У меня тоже, — отодвигаю её и начиню раздеваться. — Давай, Фрось. Подглядывать не буду.
То, что я не собираюсь смотреть, пока кошка скидывает одежду, не останавливает меня от возможности её подразнить. Избавившись от штанов и футболки, одним движением стягиваю боксеры и неспешно разворачиваюсь, давая рассмотреть своё богатство, доставшееся с рождения и честно наработанное в спортивном зале.
Фроська краснеет и смущённо отводит взгляд от вытянувшегося в паху шлагбаума, но пока я иду к воде, возвращает его, выжигая дыры на прокачанных ягодицах. Меня одолевает желание шкодливо подпрыгнуть, трясонуть ими, но я сдерживаю азарт и ныряю в прохладу. Освежает. Настолько, что выйти гордо на берег не получится. Только если идти задом, не демонстрируя скукожившееся недоразумение.
— Присоединяйся, красавица, — кричу ей, вынырнув и отплёвываясь. — Вода как парное молоко.
Ну да, вру, лишь бы увидеть кошку без шкурки и рассмотреть во всей красе. По отдельности самое интересное я уже оценил, а в комплекте, под лучами золотистого солнца, на фоне глубокой зелени леса…
— Клим, купайся без меня, — жмётся девчонка, для уверенности натягивая на себя угол покрывала.
— Так не пойдёт, Фрося, — приближаюсь на несколько шагов к берегу. — Либо сама зайдёшь, либо я помогу. У тебя одна минута.
Демонстративно встаю к ней спиной и считаю до тридцати. Надеюсь, ей хватит полминуты, чтобы скинуть тряпки и постараться быстро добежать до кромки воды. На двадцати восьми поворачиваюсь и фигею от открывшегося вида. Полная двоечка бодро подскакивает при ходьбе, крутая дуга бёдер выводит идеальную восьмёрку, тонкая талия приводит фигуру к форме песочных часов. Богиня, если бы ещё не спешила скорее скрыть эту красоту.
Замораживаюсь на ней, и даже ледяные ключи, бьющие со дна, не в состояние снова сморщить восставший член. Если бы кошка не была девственницей… С трудом закрываю глаза, чтобы ещё больше не смущать Фросю, и открываю только когда слышу всплеск рядом.
— Холодная, — жалуется кошка, молотя руками перед собой. — Освежает.
Под визг притягиваю её к себе, впиваюсь в губы и обеими ладонями смачно сжимаю ягодицы, затаскивая на себя полностью. Коралловые соски выпрыгивают из воды, сиськи аппетитно сминаются о мою грудь, дружище остервенело трётся о тёплую плоть. Чёрт! Так хочется туда, в уютную норку, что даже сводит челюсть от разочарования.
Потом мы, смеясь, натягиваем на мокрые тела одежду, сворачиваемся, загружаемся в салон и возвращаемся домой, обсуждая планы на неделю. Высадив Фросю у общежития, я уже точно знаю, куда повезу её на выходных. У моего школьного другана есть небольшая база отдыха, где можно снять отдельный дом с выходом на реку. Для романтического вечера, переходящего в горячую ночь, лучшего варианта не найти.
Войдя в квартиру, понимаю, как же чертовки я устал. Глаза слипаются, тело ноет, а член обиженно напоминает о себе. Мне бы передёрнуть, чтобы снять напряжение, но онанировать совсем нет сил. Покидав шмотьё на пол, заваливаюсь на кровать и сразу проваливаюсь в беспамятство, сто́ит коснуться подушки и опустить веки.
Глава 8
Евфросиния
Каникулы позволяют набрать дополнительные смены и по максимуму перевестись на дневной график. Во-первых, так у меня остаётся больше времени на встречи с Климом, а во-вторых, общежитие через неделю закрывают на лето для планового ремонта, и лишняя подработка на съём комнаты не лишняя.
Светка решила погостить у родителей, а я в поиске варианта попроще и почище, потому что вернуться домой и терпеть отчима у меня не выйдет. Я езжу туда только под новогодние праздники, дарю братишкам и маме подарки, и сразу сажусь на плацкарт в обратном направление, лишь бы не остаться там с ночёвкой. Не хочу нарываться и испытывать судьбу.
Кажется, маме тоже так легче. Повидалась с дочерью, посмотрела, что с ней всё в порядке и избежала скандалов с мужем. Правда, подозреваю, что скандалы в доме не затихают. Отчиму достаточно капли алкоголя, и из него прёт столько говна, что остаться чистенькой рядом с ним и не забрызганной по самую макушку невозможно. Поэтому я лучше здесь, подальше от них, не мозоля глаза и не добавляя напора для выхода дерьмеца.
Тем более… Тут у меня любовь в самом разгаре. То, что любовь, я уверена на все двести процентов. По-другому не может быть. Моей постоянной спутницей стала тахикардия, а все мысли только о нём. Я ложусь спать, думая о Климе, просыпаюсь с мыслями о нём, замираю с подносом, вспоминая его ласки на озере, и медленно умираю, если не вижу каждый день.