Мои мужики озорно перемигнулись.
Под чутким руководством нашего шофера конкретные ребята шустро убрали с дороги свой «капкан» и приступили к устранению сотворенных собственными руками неисправностей. Работа двигалась споро, и примерно через полчаса наш «КамАЗ» обрел первозданную осанку.
Можно было продолжать путь.
— Леша, — предложила я, — пусть-ка парни прогуляются.
Алексей все понял и заулыбался.
— Верно говоришь! — одобрил он мою мысль. — Володя, ты уж не сочти за труд, свяжи и этих двух…
Мы отогнали стаю этих животных в посадки, примотали злобно молчавшую братву к березкам и повернули обратно.
— Счастливо! — бросил им через плечо Алексей и добавил, подумав: — Хотя какие щас сливы…
Потом он сел за руль трофейного автомобиля и поехал первым, а мы — следом.
Километров через пять Алексей посигналил и свернул на боковую дорожку, ведущую к берегу довольно большого озера.
Там мы остановились и вышли из машин.
— Топим? — предложил Лешка, кивнув в сторону берега. — А то одна морока с ней будет.
Мы не стали возражать и распрощались с трофеем. Прямо у берега начинался обрыв, вода в озере была очень мутная…
Потом я ухитрилась метнуть кости:
33, 17, 1.
«Символы грозящих тревог и досады».
Ну, сие давно не новость…
И еще я успела разглядеть это озеро с дороги: длинное, с изломанной линией берега, местами подбиравшееся почти к трассе, сверкавшее в свете клонившегося к закату дня…
Дальше дорога пошла вверх-вниз: многокилометровые подъемы чередовались с такими же затяжными спусками, и было видно с таких «перевалов» далеко-далеко. По сторонам от разрезавшего поля размокшего на жаре и блестевшего в косых уже лучах солнца асфальтового лезвия появились ряды тополей, словно кто-то боялся держать без ножен меч трассы, заострявшийся у горизонта и превращавшийся сначала в проволоку, а потом и вовсе в нить…
Но вот мы опять стали притормаживать.
— Что, снова родник? — осведомилась я, видя вдалеке только стоявшую у обочины какую-то будку.
— Да нет, — хмыкнул Володя, — хуже. Менты!
Когда мы поравнялись с будкой — увы, внутри не было и в помине источника живительной влаги, — из своей конуры вылез рыжий худой гаишник и лениво, как римский император, поднял свой жезл.
Машина остановилась.
— Сержант Приходько. — Гаишник, совсем мальчишка, еще более лениво, чем жезл, начал было подносить руку к козырьку фуражки, но, кажется, примерно на полпути устал. — Куда следуем?
— В Москву, — ответил Володя.
— Документы, пожалуйста! — привычно изрек тощий страж дороги; глаза его при упоминании столицы почему-то радостно блеснули.
Изучение путевки и водительских прав не заняло много времени.
— Кто с вами следует? — задал очередной вопрос сержант Приходько.
— Охрана, — лаконично объяснил наш возница. Мы с Лешкой протянули сержанту свои служебные и командировочные удостоверения.
— Оружие имеете? — осведомился рыжий гаишник, возвращая документы.
— Да, — ответили мы оба почти хором.
— Разрешения? — с надеждой спросил Приходько.
Перед пытливым взором борца с дорожной преступностью предстали соответствующие бумаги.
— Что везем? — не унимался тощий сержант.
— Обратно повезем, а сейчас — пустые, — сказал Володя.
— Давайте проверим кузов, — предложил неутомимый сержант.
Убедившись в правдивости слов шофера, наш дотошный Приходько продолжал выспрашивать бедного Володю:
— А что еще везете?
— Ничего не везем, еды только на дорогу взяли.
Испытывавший явный дефицит калорий, сержант просиял:
— Тушенка есть?
— Нет, только кильки в томате.
— Давай!
Володя молча отдал ему вожделенную банку.
— Нас там трое, — сообщил изголодавшийся Приходько.
— Хлеба три буханки возьмете? — предложил Лешка. — Как раз под килечку — милое дело…
Удовлетворенный гаишник осклабился, отпустил нас и побрел к себе в будку.
Мы покатили дальше.
— Неужели он из-за банки нас столько мурыжил? — спросила я; недавняя сцена меня ошеломила.
— Такие ничем не брезгают, — ответил наш бывалый шофер.
— У меня двоих знакомых недавно патрульный у самого их дома тормознул, — заговорил Алексей. — Шли они, правда, немного навеселе, но, упаси боже, не шатались и беспорядков не устраивали. Так этот субчик стал по рации «луноход» вызывать — в вытрезвитель их собрался упечь. Ну, друзья мои двинули было домой — им два шага оставалось. А он — представляете? — схватил одного, дернул, не удержался, повалил его и упал сам, а потом — не поверите! — ему полноса откусил!
— Да ты что? — Я выпучила глаза, Володька присвистнул. — А дальше?
— Ничего, — ответил Лешка. — Нос моему приятелю пришили, заявление его начальник того мента уговорил не писать…
— Да-а, — протянул Володя. — На этих легавых уже пора намордники надевать!
Мы засмеялись.
Лешка включил приемник, и — вот удача! — почти сразу же какой-то ведущий произнес:
— А теперь послушаем Олега Митяева.
Мы с Алешкой радостно переглянулись, и из динамика полился грустноватый проникновенный голос:
Мне сразу вспомнился последний гитарный концерт, на котором мы были с Алексеем. Его и самого уговаривали выступить устроители, но он давно не брал в руки гитару, боялся оплошать и схитрил — сделал вид, что повредил кисть.
На таких концертах сразу окунаешься, как в море, в общую светлую ауру. Народ обычно на эти сборища приходит умный и душевный. Смотришь на лица и видишь почти в каждом мысль и чувство — на улице лиц таких гораздо меньше. И в театре, скажем, — там много от престижа. А вот если люди приходят послушать авторскую песню…
Потом звучат негромкие теплые голоса и гитары, и начинает сверкать в зале — вы уж поверьте экстрасенсу! — такая биоэнергетическая радуга, такие очищающие души ливни льют! Да, без подобных концертов жить было бы намного тяжелее…
…Митяев умолк, и пошла обычная попса — то ли Лада Бэмс, то ли Анжелика Валиум — я их, макак, не различаю.
Настроение мое сразу скисло. Я удивилась: ну, пусть поют себе, что с них возьмешь? Зачем грустишь, Танюха?!
А действительно, зачем?.. Я вслушалась в мелодию своего работающего в подсознательном режиме «локатора»…
Он что-то нащупал впереди!
Нет, это не след нашей «иголки». Это след того «наперстка», который имеет к «иголке» какое-то отношение… Конкретнее, увы, я решить не смогла.
Вдобавок появилась «нетелесная боль», как я это называю: где-то не очень далеко кому-то плохо…
Я чуть-чуть промедлила, поздновато начала «закрываться» и едва-едва не потеряла сознание — боль вдруг скачком усилилась и стала почти нестерпимой.
У меня потемнело в глазах, заложило уши, и я с трудом расслышала, как хором вскрикнули мои спутники:
— Й-о-о!!
Глава 4 Острая нить
Раньше я не выносила вида крови.
Мне становилось дурно, даже когда мальчишки во дворе расцарапывали себе коленки, хотя собственный порезанный палец меня нисколько не смущал.
Жить это не мешало, пока я всерьез не начала заниматься частным сыском. И тогда я решилась на шоковую терапию — попросилась несколько раз сходить на вскрытие вместе со Светланой.
Света чуть постарше меня, работает кардиологом в одной из ведущих клиник нашего города. Она необыкновенный человек. И отчество-то у нее необыкновенное — Серафимовна. Это отчество, кстати, путают все кому не лень, особенно больные. Но моя подруга смеется: «С тех пор, как один пациент назвал меня Светланой Семафоровной, мне уже ничего не страшно!»