Папа же угрюмо стоял на крыльце и сжимал в руках незаряженную бескурковку. То есть я-то знала, что ружье не заряжено, а он, вероятно, об этом понятия не имел. О чем вообще может знать человек, когда у него забирают сына и увозят жену? Я не сомневалась, что в голове у него вихрились совсем иные мысли.
— Успокойся, Димочка! Признайся, всё к тому и шло. Зачем себя и других мучить? И, пожалуйста, не при детях… — мама говорила быстро и неубедительно, левой рукой теребя ворот папиной рубашки, правой застегивая и расстегивая свой собственный. Циркулем расставив ноги, Бизон стоял на некотором отдалении и с каменным выражением на лице следил за переговорами. Он напоминал этакую базальтовую скалу, а вернее — обелиск из тех, что устанавливают воинам-победителям. Только сам Бизон походил сейчас на оккупанта и захватчика. Поскольку стоял на нашей территории возле грядки с цветами, посаженными когда-то мамой — всего-то в нескольких шагах от нашего домика. В один из моментов до отца тоже дошла эта простая и обидная мысль. Потому что, не дослушав маму, он быстро вскинул ружье и прицелился в Бизона. Я одна сохранила спокойствие, все прочие восприняли происходящее вполне серьезно. Мама с криком ударила по стволу снизу вверх, Бизон пружинисто присел, а ружье всего-навсего сухо щелкнуло — точно переломили тоненькую веточку.
— Псих… — Бизон отер лоб рукавом пиджака, по-борцовски поворочал шеей. Голова его, напоминающая шишковатый валун, тяжело провернулась справа налево. Казалось странным, что при этом не слышится каменный скрежет. Очевидно, что ни остеохондрозом, ни радикулитом этот человек не страдал.
— Шизоид, — снова пробурчал Бизон и скупо улыбнулся. Похоже, поступок отца ему даже понравился. Он как бы развязывал ему руки. А то получалось, что Бизон приехал сюда на своем бульдозере-джипе — да не один, а с помощниками, да еще развязал боевые действия, начал брать пленных — и все это в войне против маленькой беззащитной семьи. Теперь неожиданно выяснилось, что не такая уж беззащитная она была — эта семейка местных Адамсов. Значит, шансы уравнивались и совершаемые действия становились как бы честными и правомерными.
— Забрать у него винтарь? — поинтересовался один из помощников. Бизон кивнул, и стриженный секьюрити, приблизившись к отцу, взял из его рук двустволку. Отец не воспротивился. Только на один-единственный «выстрел» его и хватило.
Помощник Бизона переломил ружье, заглянул внутрь, даже понюхал.
— Да из него уж год не стреляли, — сообщил он. — И патронник пуст… Конфискуем?
— Верни, — Бизон поморщился. — Поставь куда подальше… Наташ, нам пора.
Он звал не то, чтобы по-хозяйски, однако с той ноткой властности, что обычно выдает любого начальника. Я увидела, как перекосилось папино лицо, и, перебежав двор, торопливо обняла его за плечи.
— Не надо, Дима, — мама погладила отца по груди. — Не надо при детях…
Она явно не знала, что еще сказать.
— За Глебушкой мы будем, конечно, присматривать. Ты, Ксюша, тоже присматривай… За отцом. И хорошо учись, прибирайся по дому, салаты готовь…
Конечно! Хорошо учиться, прибираться и готовить салаты — это было сейчас самым важным! У меня даже слезы на глаза навернулись. Но, совершив жуткое усилие, я их сглотнула. Прямо глазами и втянула обратно. Не хватало еще, чтобы Бизон увидел, как я реву!