Досадливое раздражение на Ли Энн, невольно подставившую его в глазах окружающих, уступило место любопытству. Поскольку именно так называлось артефактное оружие, в противоположность Лезвию Мрака, относившееся к категории «светлых».
Из «Справочника величайших артефактов»:
«Высшая Справедливость – булава, отлитая из чистого серебра, и магически укрепленная до твердости лучшей дамасской стали. Принадлежала рыцарю Хогану Тефрейну, согласно составленному жизнеописанию, человеку, не терпящему любой несправедливости и всегда яростно выступавшему в защиту обиженных (возможно, ставшему прообразом Дон Кихота в известном романе Сервантеса). По легенде, представ перед престолом Господа нашего, рыцарь попросил заключить его душу в булаву, чтобы и после смерти бороться со злом. Учитывая искренность пожелания и отменные личные качества сэра Тефрейна, прошение было удовлетворено, и оружие приобрело необычайную силу, став способным сокрушать врагов одним своим прикосновением. Высшая справедливость, согласно завещанию, вначале находилась в Лиможском аббатстве, а затем при деятельном участии аббата Крего, поддержавшего альбигойцев, была перевезена в Монсегюр. После взятия города лояльными папе войсками следы артефакта затерялись, и до сих пор неизвестно, забрали ли его с собой воспитанники Атрена, или надежно спрятали под охраной магических заклятий. Все предпринимавшиеся до настоящего времени поиски оказались безрезультатными».
- Так, с этого места поподробнее. Что ещё было в том документе?
- Ничего особенного, кусочек чьего-то жизнеописания. Упоминался город… Монгесар? Монгеруд? Вот память стала!
- Случайно не Монсегюр?
- Точно! Откуда знаешь?
В аудитории появился мистер Троддз, и разговоры приутихли.
- Разве никогда не слышала о Монсегюрской школе волшебников? – шёпотом осведомился Денис.
- Нет, как-то прошло мимо меня.
- О ней упоминалось в «Кратком курсе», да ещё дон Мануэль, если помнишь, две книги нам подарил, в том числе и «Загадки Монсегюра».
- «Краткий курс» я читала отдельными главами, а подарок дона Мануэля вы тогда быстренько прихапали; когда поинтересовалась через некоторое время, от него уже остались одни воспоминания.
«Загадки Монсегюра» у него через некоторое время забрал Славик, а дальше следы её и впрямь затерялись. Приятель утверждал, что книгу кто-то взял, но кто – никак не мог вспомнить. Но без разницы - в памяти Дениса сразу же всплыли наиболее яркие эпизоды творения «идальго».
«Тайна исчезновения Монсегюрской школы волшебников вместе со всем населением при штурме превращенного в крепость Монсегюра в 1255 г. до сих пор остается одной из величайших загадок истории. Мы можем лишь строить более или менее правдоподобные предположения о том, куда отправились обитатели осажденного города, прихватив с собой не только личные вещи, но и имущество школы, бесценное со всех точек зрения. Особое сожаление вызывает потеря (хочется надеяться всё же, не безвозвратная) культурных ценностей и накопленных знаний, сравнимая по масштабу утраты разве что с уничтожением Александрийской библиотеки.
Для того, чтобы читатель мог яснее представить себе масштабы разыгравшейся трагедии, совершим краткий экскурс в историю, предшествующую взлету и падению Монсегюра. Период V – IX веков нашей эры, метко окрещенный Эпохой Упадка, разорвал связь времен, уничтожив старое, но не создав ему полноценную замену. Знания и традиции большинства античных школ потеряны, учителя разбрелись во все концы обжитого мира в поисках спокойного пристанища. Лишь на исходе эпохи, когда политическая ситуация в Европе несколько стабилизировалась и вандализм вышел из моды, часть учителей вернулась из изгнания. Им выпала честь возродить магическую науку на территории бывшей Империи, став отцами-основателями новых школ. Одним из них являлся Кулфацис, поселившийся неподалеку от Монсегюра, в то время маленького поселка, который при более благоприятных условиях мог бы стать первой столицей мира волшебников, опередив Лейпцигский Расцвет по меньшей мере на пару столетий. Исключительные личностные качества Великого Мастера – доброта, бескорыстие, порядочность, не говоря уж о поразительной для того времени эрудиции, быстро снискали ему уважение и известность: алчущие услышать истину толпами стекались послушать его речи; родители за великую честь почитали, если он брал их детей в ученики. Занятия в организованной им школе проходили в форме свободных дискуссий, где ученики могли на равных спорить с учителем и отстаивать свою точку зрения. Популярность её нисколько не уменьшилась и после смерти Кулфациса: его первые воспитанники, ставшие к тому времени Мастерами, продолжили дело своего учителя, расширяя и приумножая достигнутое.