Глашатаи Церкви тем не менее поспешили раструбить весть о триумфальной победе над «ересью», уверяя, что «безбожные» колдуны и их сторонники отправились прямиком в адские котлы и на сковородки. Действительно – целых полстолетия никто из исчезнувших не давал о себе знать, и произошедшие события, постепенно обрастая домыслами, уже переместились в значительной степени в область легенд. Однако воспитанники Атрена не аннигилировали бесследно, о чём красноречиво засвидетельствовал случай, произошедший на рубеже тринадцатого и четырнадцатого веков.
Шел 1300-й год, объявленный папой Бонифацием VIII юбилейным, и толпы паломников устремились в Рим, поскольку побывавшим в том году в Вечном Городе было обещано прощение всех грехов. Верующие спешили прикоснуться к святым мощам, приобрести индульгенции на будущее, а также выставленные на продажу реликвии; повсюду сновали собиравшие пожертвования монахи. Среди дневной выручки одного из них неожиданно оказалась большая серебряная монета с изображением распятого Христа, снизу которого стояло – «Монсегюр, 1255», а по ободу шла надпись по латыни – цитата из Писания: «Отдай Богу Богово, а кесарю кесарево».
Среди епископов и кардиналов поднялся переполох; монаха допросили с пристрастием, а поскольку тот не отличался хорошей памятью, да вдобавок был откровенно туповат, сослали на пожизненное покаяние в отдаленный монастырь. Всю папскую гвардию осведомителей и шпионов подняли на ноги в поисках человека, имеющего при себе подобные монеты. Однако даже посулы щедрой награды не дали ничего: тот словно сквозь землю провалился.
Нечто подобное имело место сорок лет спустя, в разгар уже полыхавшей в Европе Первой Некромантской, когда к дверям папской резиденции в Авиньоне кто-то ночью прикрепил листок с изображением горящего Монсегюра и надписью на древнегреческом: «Ваша ошибка стоила слишком дорого».
Известно, что лидеры чернокнижников также предпринимали активные поиски артефактов школы. В частности, в личных записях парижского архивариуса осталось упоминание об аптекарских дел мастере Прунце, имевшем неосторожность заявить, что несколько раз встречался с Варефтом, одним из учителей Монсегюра, который покупал алхимические ингредиенты и живо интересовался происходящим в мире. Аптекарь был подвергнут допросу с применением магии, однако ничего конкретного вытянуть из него не смогли – тот не знал, откуда Варефт появлялся и куда, соответственно, исчезал, сделав покупки. В аптеке и вокруг нее устроили засаду, но монсегюрец, по-видимому, почувствовав неладное, не появился больше.
И в последующие столетия волшебникам Гильдии то там, то тут попадались предметы «с той стороны»: книги из библиотеки, зачарованные предметы с печатью Кулфациса, некоторые реликвии из числа подаренных школе за время ее существования. Однако в целом тайна так и осталась нераскрытой; бесценные знания и уникальные магические артефакты по-прежнему считаются потерянными для человечества…»
- Ладно, после урока расскажу. А то старикан на нас уже оглядывается с недовольной миной.
По окончании занятия отправившийся вместе с Ли Энн Денис заметил, как Славик ехидно ухмыляется вслед.
Но если другие поступают, как считают нужным, и ничего, почему он должен кому-то давать отчёт?
Моральной компенсацией стал факт - найденный документ и впрямь оказался очень интересным, и вскоре Денис погрузился в него целиком, забыв о мелочных переживаниях и обидах.
«…вскоре после возвращения из Сен-Жюма Атрен вновь вызвал меня.
Мы должны оставаться правдивы с самими собой и с теми, кто доверился нам – именно так заповедовал Кулфацис, сказал он со скорбным выражением лица. Война фактически проиграна – мы пришли слишком рано, и потому вынуждены уйти. Монсегюр будет захвачен, и нужно позаботиться об очень многих вещах, которые не должны попасть в руки врага.
Тебе, мой верный Роже, я поручу одно из наиболее трудных и ответственных заданий. Уверен, никто лучше тебя не справится с ним. Предстоит надёжно схоронить до лучших времён Высшую Справедливость.
Как мог отказаться я, если учителя Монсегюра спасли от лихорадки мою мать, а брату помогли устроиться конюхом при дворе герцога Анжуйского?
Предстоит отправиться в Англию, сказал Атрен, Франция небезопасна. Ты хорошо знаешь английский, вдобавок получишь в сопровождение двух надёжных спутников-британцев, умеющих держать язык за зубами. Никто, кроме учителей школы, не будет знать, куда и зачем вы ушли. Слишком ценен груз, и многие захотят заполучить его, не останавливаясь ни перед чем.
Через два дня мы тронулись в путь, переодевшись простыми крестьянами, которым нет дела до междоусобиц сеньоров. На подводе, нагруженной фруктами и зерном, добрались до северного побережья, где, уже в нарядах купца и его слуг, наняли в Шербуре лодку, переправившую нас через пролив.