В лабиринте улиц, которые окружали церковь Непорочности, никакой свет не пронзал пурпурные сумерки, кроме случайного мерцания ламп ночных сторожей, появлявшихся на улицах. Хозяева домов, державшие сторожей, боялись грабителей и убийц, как и все благородные дворяне.
На углу одной из улиц виднелся кружок света, отбрасываемого факелом, горящим в подставке перед статуей Богородицы. Вокруг статуи сгустились непроницаемые сумерки.
В этом пятне света Тигр осторожно положил Роберваля на землю. Он зачерпнул воду из святого источника и плеснул ее в лицо вице-королю. Роберваль шевельнулся и застонал. Его руки инстинктивно прикрыли лицо, но он по-прежнему не понимал происходящего.
Тигр достал факел из подставки и, убрав руки Роберваля, провел им перед глазами.
— Проснитесь, монсеньер!
Свет отразился в зрачках вице — короля, и они широко открылись при звуках вкрадчивого голоса. Роберваль дико уставился на изуродованное шрамом лицо, склонившееся над ним.
— Кто ты? Что случилось?
— Мы одни, монсеньер. Я принес вас из Дворца Правосудия. Я Тигр, который плавал с вами.
— Тигр?
— Вы не помните меня, монсеньер.
Роберваль не помнил, а ему нужно было запомнить тех немногих, которые могли сохранить ему верность. При виде этого учтивого незнакомца к нему снова вернулась надежда. Если его спасла и не преданность человека, сейчас это не имело значения.
Он сел и схватил руку Тигра.
— Ты должен вывести меня отсюда… из Парижа!
Тигр поставил факел на место и вернулся. Он кивнул.
— Я могу это сделать… и сделаю, монсеньер.
— У меня есть деньги, они спрятаны… золото!
— Золото, монсеньер? Много?
— Достаточно, — неожиданно лукаво сказал Роберваль. — Да, там много золота, столько, сколько можно унести, но ты не можешь взять все.
— Нет? — флегматично спросил Тигр.
«Он идиот, — подумал Роберваль. — Но он силен как Геркулес, и может быть полезен…»
— Нет, послушай. У меня есть план. Мы возьмем его с собой. Потом, когда мы доберемся до Испании, ты можешь взять оставшееся. Испанский король сделает меня богаче, чем я был раньше. Он будет рад вице-королю Франс-Рояль… Эспань-Рояль! — Роберваль предвкушал новое название. — И все мое будет твоим…
— Вы не можете плыть в Испанию, монсеньер.
Роберваль вопросительно посмотрел на него.
— Монсеньер великодушен… насчет золота. Но мне нужна жизнь…
— Жизнь?
Тигр снова взял факел и осветил свое лицо со сверкающими глазами. Это расшевелило память Роберваля.
— Вы не помните Тигра… и девушку, которую расстреляли?
Роберваль покачал головой. Он не помнил. Но его надеждам пришел конец. Он прислонился спиной к стене, подняв руки.
Тигр потянулся и привлек Роберваля к себе, сдавив его звериной хваткой. У Роберваля так перехватило дыхание, что он не мог даже вскрикнуть. Эти ужасные объятия великана, пахнущего дичью, были хуже дыбы. Раздался хруст, и острая боль пронзила его бок. Тигр разжал руки, и Роберваль скорчился на земле, отчаянно хватая ртом воздух.
Когда ему удалось заговорить, он обнял колени Тигра и зарыдал.
— Ты можешь взять все золото. Все золото, ты слышишь?
— Значит, это ради золота ты убил Жаннет, — печально сказал Тигр, — ради этого золота ты обрек на смерть мадемуазель и ее няню.
Он покачал головой и, не изменившись в лице, схватил руку Роберваля. Поднял ее, выкрутил и медленно сломал, перегнув через свое плечо.
Роберваль закричал.
Тигр зажал ему рот, обрывая крик. Он подставил ногу и перекинул Роберваля через свое мощное колено.
«Теперь очередь моей спины», — в агонии подумал Роберваль.
— Это хорошо! Жаннет это бы понравилось! Это понравилось бы мадемуазель и старой няне!
Раздался крик, и Тигр поднял глаза. К нему бежал ночной сторож. Каторжник надавил всем весом на Роберваля, но почувствовал, что тело вице-короля обмякло.
— Мертв! — сказал он. — Слишком рано!
Он бросил Роберваля и встал. Вытянул руки, показывая, что был безоружен.
— Я сделал свое дело, месье, — спокойно сказал он.
ГЛАВА 73
Это убийца, ваша светлость.
Адмирал и Пьер оторвались от карты, которую им показывал Картье.
— Введите его, — приказал Шабо.
Двое стражников ввели арестованного. Он стоял спокойно, глядя на присутствующих сверкающими глазами, в которых не было ни ужаса, ни сожаления о содеянном.
Пьер внимательно посмотрел на это обветренное лицо со шрамом. Когда стражники подвели человека ближе, Пьер узнал его.
— Я знаю тебя! — закричал он. — Ты был на корабле и помог мне бежать.
Тигр посмотрел на Пьера.
— Вы тот молодой офицер, который поплыл…
— Да, да!.. — возбужденно оборвал его Пьер.
— Как твое имя, друг мой? — спросил адмирал.
— Меня зовут Тигр.
— Почему ты убил его? — Тигр пожал плечами. — Почему ты не пытался сбежать?
— Теперь мне все равно, — равнодушно отвечал Тигр.
— Расскажи ему, — попросил Пьер, — расскажи ему, почему ты убил вице-короля.
Тем же спокойным голосом, словно повторяя урок, Тигр рассказал о расстреле Жаннет, о других казненных, о высадке на остров племянницы вице-короля и ее няни, а потом он рассказал о том, чего они не знали: о покинутой колонии и об остатке команды, сосланной на галеры.
Шабо махнул рукой.
— Ничего удивительного. Зная о его первых преступлениях, можно было ожидать дальнейшего.
— От острова Демонов мы направимся в Кап-Бретон. Мы заставим Альфонса показать нам брошенную колонию, — сказал Картье. — Может быть, там кто-то выжил.
— А что с ним? — спросил Пьер, кивнув в сторону Тигра.
Шабо выглядел озадаченным.
— А что с ним? Он только орудие в руках судьбы.
Пьер повернулся к Тигру.
— Ты поплывешь со мной к пустынному острову, чтобы спасти мою жену, ребенка и нашу няню?
— Еще бы, монсеньер, — невозмутимо развел руками Тигр.
ГЛАВА 74
Маргерит лежала среди тюленей на южном побережье. Звери уже знали ее и были рады ее присутствию. Она не помышляла об их истреблении. Она не пользовалась аркебузой с тех самых пор, когда ледяной поток ушел на юг.
Время от времени она прикрывала рукой глаза и осматривала горизонт. Она уже привыкла к этой скучной пустоте. Маргерит смирилась с мыслью, что Пьер не вернется. Если он не приплыл, значит, он мертв. Если бы Пьер был жив, значит, он был бы с ними.
Солнце склонялось к западу, заливая золотом море, небо и пески. Маргерит встала и потянулась. Она несколько минут говорила с тюленями, и те внимательно слушали ее. Один из детенышей ткнулся ей в ноги. Она погладила его по голове. Потом она побрела вдоль берега, ища яйца на ужин. Встревоженные птицы кружились над ее головой.
Она подобрала два яйца, распрямилась. Облака заволакивали небо, подсвеченные вечерним солнцем. На горизонте вспыхнул огонь и раздался грохот, похожий на гром.
Через мгновение она поняла, что это был пушечный выстрел. Женщина бросила яйца и стала торопливо взбираться на дюну.
Вскоре она уже могла различить паруса. Обеими руками она зажала рот, а из ее глаз брызнули слезы. Но Маргерит сдержала их: она не осмеливалась надеяться. Если это не Пьер… Если это другой корабль…
Прогремел второй выстрел. Конечно, это был сигнал. Никто не стал бы стрелять по пустынному острову с такого расстояния. Она подобрала ветки можжевельника и начала махать ими над головой, словно их кто-то заметит с корабля.
Наконец она могла различить цвета знамен… французы… это были французы!
Плача и смеясь, женщина безумно махала ветками. И ей ответили. Когда от корабля отделилась длинная шлюпка, Маргерит увидела ЕГО. Пьер чем-то махал ей в ответ.
Она побежала к воде и вошла в нее по пояс. Тревожно смотрела, как лодка преодолевает сильные волны прибоя. Лодка ныряла вверх и вниз, и ОН был там, счастливый до безумия.
Пьер спрыгнул с лодки и побрел по воде к ней. Они обнялись — и Маргерит почувствовала себя дома.