Бриллинг отказался. В отличие от меня, он не испытывал никаких страхов и с головой ушел в работу. Мне он, впрочем, настоятельно рекомендовал плыть. В конце концов я так и поступил: сел в ялик и отправился на Ямайку. Бриллинг же сказал, что хочет еще немного понаблюдать за развитием растительных существ. Однако он пообещал включить реверсивное излучение через несколько дней. Его заверения удовлетворили меня. Итак, я отбыл с острова и оставил Бриллинга в одиночестве, если не считать растительных тварей.
Месяц я отдыхал в Кингстоне, а потом вновь обратился мыслями к острову. Я обдумывал следующий этап нашего плана. Нужно было раздобыть очередную партию животных, выпустить их - как и прошлых - на острове, подать реверсивное излучение и наблюдать за тем, как они меняются, спускаясь в прошлое по эволюционной лестнице. Я жаждал быстрее приступить к работе, так что в конце месяца покинул Кингстон и направился к острову. Я вернулся и обнаружил...
Как же описать то, что я обнаружил? Как оказалось, все мои прежние страхи воплотились в жизнь. Кроме того, открылось еще одно ужасное обстоятельство. Теперь-то я понял, почему Бриллинг хотел остаться на острове один.
Он подверг себя воздействию ускорительных лучей, Оуэн. Сняв защиту с позвоночника, Бриллинг перенесся развитии на века вперед. И я видел его. Видел обличие, какое он принял. Обличие, которое спустя века примет все человечество.
Голова его очень сильно увеличилась, Оуэн, стала почти вдвое больше первоначальных размеров, и совершенно облысела, хотя черты лица сохранились прежними. А тело! Оуэн, тела как такового не было! Голова сидела не на человеческом торсе, а торчала прямо из приземистого, округлого мешка плоти, который был примерно на половину меньше обычного туловища. К этой бесформенной куче крепились четыре гибкие, мускулистые, лишенные костей руки. Четыре крайне длинные руки. Могучие щупальца. Он мог передвигаться на этих конечностях, или на некоторых из них, а мог хватать ими и держать. Четыре длинных извивающихся щупальца одновременно служили и руками, и ногами. В Бриллинге я узрел перемены, которые претерпит человеческое тело в грядущие эпохи. Как ты знаешь, Оуэн, организм человека неуклонно стремится стать проще, сделаться менее сложным в строении. Пальцы на ногах уменьшаются, усыхают и теряют свою цепкость, волосы исчезают, а отдельные органы (такие как аппендикс) оказываются совершенно бесполезными и атрофируются. Все наши хитроумные органы пищеварительной и дыхательной систем постоянно упрощаются. И в Бриллинге я увидел совокупный итог подобных изменений, которые потребуют веков.
Также он преобразился и умственно. Он узнал меня - мозг сохранил все прежние воспоминания и сведения, но кроме того в нем зародились новые мысли, новые устремления, новые желания. Объятый ужасом от произошедших с моим помощником перемен, я предложил ему облучиться реверсивными лучами и вернуться в нормальное человеческое тело. Однако предложение привело его в ярость. Он заявил, что старое тело вызывает у него отвращение. Все равно как если бы я уговаривал обычного человека согласиться на превращение в низколобого неандертальца. Бриллингу претила сама мысль об этом. И тут я понял: тварь передо мной уже не тот молодой человек, которого я знал, а скорее пришелец из далекого - миллион лет или даже больше - будущего. Я лишь утвердился в своем мнении, когда узнал о планах безумца и увидел, что он натворил в мое отсутствие.
Как выяснилось, вместо того, чтобы запустить после моего отъезда реверсивное излучение, Бриллинг продолжил распространять ускорительные лучи. Таким образом растительные создания не возвратились в состояние безвредной флоры, а, напротив, получили возможность и дальше эволюционировать в подвижных, разумных существ.
Ликуя, Бриллинг поведал о своих делах, но я не поверил ему. Тогда он отвел меня на другой конец острова и там представил доказательство. Впервые я увидел их... растительных людей.
Я дал им такое название, поскольку своим внешним видом они в чем-то походили на нас. Собственно, в них оказалось больше человеческого, чем в Бриллинге. Они были прямоходящими, и передвигались на двух конечностях; была у них и парочка рук-щупалец. На, скажем так, плечах красовался луковицеобразный нарост, где размещались глаза - два пустых, мертвенно-белых круга, через которые люди-растения и смотрели на мир. Однако на этом, Оуэн, всякая сходство с человеком заканчивалось. Кроме глаз, на их лицах не было ничего. Тела или скорее туши тварей, казалось, состояли из грубых, тягучих на вид волокон темно-зеленого цвета. И, как рассказал мне Бриллинг, существа оставались истинными растениями: при всем интеллекте и подвижности, они употребляли в пищу неорганические вещества и усваивали их посредством хлорофилла внутри своих тел - а на это, Оуэн, способны лишь настоящие растения. Подвижные, видящие, думающие, и все же - растения. Твари узнавали Бриллинга, вели себя с ним дружелюбно. Сгрудившись вокруг, они слушались всех его приказаний. Он позволил растительным людям множится целыми полчищами, и теперь хвастался, что те станут его слугами, его представителями, его армией.
Армией! В этом и состоял план, которым он поделился со мной, в этом заключался его грандиозный замысел. Бриллинг намеревался создать несметное количество тварей, собрав тем самым на острове колоссальную силу, а затем выпустить их в свет, снабдив построенными заранее мощными излучателями, которые планировалось разместить во внешнем мире и которые должны были пронзить Землю ускорительными лучами. Представляешь последствия? Они распространят смертоносное излучение по всей планете. Царство животных изменится и полностью вымрет, как это произошло на острове. Затем растительный мир Земли преобразится, эволюционирует в орды людей-растений. Но на этом захватчики не остановятся: новые и новые полчища станут вздыматься из почвы. В конце концов, сказал Бриллинг, когда зеленая волна поглотит земной шар, она устремится в другие миры - неудержимым потоком хлынет с одной планеты на другую.
ПОДОБНЫЙ план мог зародиться лишь в голове у маньяка, Оуэн. Безумный замысел привел меня в ужас, поскольку я понимал, что Бриллинг способен добиться своего, способен натравить на человечество армию людей-растений и облучить Землю ускорительными лучами. Я ничуть не сомневался: как только задуманное свершится, и растительные люди добьются мирового господства - безумца смахнут с дороги. Но к тому времени непоправимое зло уже свершится.
Бриллинг предложил мне присоединиться к нему. Он хотел, чтобы я подвергся воздействию ускорительного излучения и, превратившись в такое же, как он существо, поддержал его кошмарный замысел.
Я понимал: лучше не отказываться сразу. Притворившись, будто принял предложение, я заверил Бриллинга, что облучу себя на следующий день. Той же ночью я сбежал с острова.
Я намеревался проникнуть в лабораторию, добраться до излучателя и включить реверсивное излучение, что снова превратило бы растительных людей в обычные растения. Но подкравшись глубокой ночью к лабораторному корпусу, я увидел множество стоявших дозором тварей и догадался: Бриллинг решил подстраховаться. Я сознавал, что прорваться через зеленых стражей не удастся. У меня был пистолет, но попробуй-ка застрелить растение. А ведь у охранников тоже имелось оружие - странное, похожее на кинжал устройство, плевавшее ярким, всепожирающим пламенем. Вместе с огненной струей агрегат выбрасывал поток кислорода, так что, независимо от условий, заряд пламени вспыхивал мгновенно. Это, несомненно, чудовищное оружие изобрел для растительных людей Бриллинг. Что я мог поделать? Оставаясь на острове, я бы ничего не добился. Назавтра Бриллинг подверг бы меня воздействию ускорительного излучения и превратил бы в такое же чудовище, как он сам; а если бы я отказался - однозначно убил бы. Поэтому я спустился на берег, к ялику, и отплыл с острова в северном направлении, держа курс на Кубу. Я опасался преследования, понимая, что на это у Бриллинга вполне хватит могущества. Однако погони не было, и я благополучно добрался до Ллуэгос. И там я задумался, как же мне следовало поступить? Я не мог поднять тревогу и отправить на остров войска для уничтожения угрозы. Ведь я понимал: армии нечего противопоставить новому оружию Бриллинга. Да и кто поверил бы мне, вздумай я поднять шум? Но вот если бы я тайно вернулся на остров, и если бы нашелся кто-то, согласный помочь, хотя бы один друг - тогда бы многого удалось достичь. Так что я сел на пароход до Нью-Йорка и отплыл на север, к единственному человеку, на которого, как мне кажется, я могу положиться. К тебе.