— Ну, раз так, то нечего нам таиться, будто шакалам, — решил варвар и оглушил коридоры Файона воинственным кличем.
От этого его снова охватила горячка боя, и он перешел с шага на бег.
Он не пропускал ни одной встреченной им двери, и все они, раздробленные, слетали с петель. Тысячелетняя ненависть варваров к цивилизации нашла свой выход, и Конан крушил все, что попадалось на его пути.
— Справа, — предостерегающе крикнула Рорта, и киммериец, не раздумывая, бросился на пол. Щелкнул арбалет, над ухом, что-то просвистело, и варвар вскочил на ноги. Перед ним стоял стигийский солдат, совсем еще юноша. Увидев перед собой огромного человека с огромной секирой, он затрясся.
— Н-нет, — тихонько заскулил он, медленно отступая. — Нет, нет!..
Конан холодно блеснул глазами. Он презирал трусов. Из таких обычно вырастали палачи и заплечных дел мастера.
Те, кто боялся честной схватки, обычно топил свою трусость в чужой крови. Они наслаждались страданиями других, а себя берегли, как зеницу ока.
— Кр-р-ром, — рыкнул варвар, и этого оказалось достаточно, чтобы юнец упал замертво. Его сердце разорвалось от страха.
— Мразь, — заскрипела над ухом Небесная Секира. — Не вздумай меня поить подобной кровью, потомок Гидаллы.
Конан был полностью солидарен с духом. Убивать таких — только сталь марать. Сами дохнут, как мухи.
— Впереди много крови, — внезапно встрепенулась Рорта. — Там засада.
Варвар хмыкнул. Это ему было по душе. Чем лучше засели, тем приятнее будет выбить их оттуда. Или просто выбить из них дух. Он поднял с пола тяжелый арбалет и осмотрел его. Это было массивное оружие, приспособленное для длинных трехгранных болтов.
— Пойдем-ка, подразним их, Рорта.
Дух неодобрительно посмотрел на арбалет, но спорить не стал. Он исчез в топорище, а варвар стремительно зашагал вперед.
Он довольно быстро достиг нужного места. Там более трех дюжин стигийцев возвели баррикаду, и теперь поджидали врага.
Впрочем, Конан, не заставил долго себя ждать. Он в вразвалочку вышел из-за поворота и, увидев их, невинно спросил:
— Вы не меня ждете?
— Иди сюда, свинья! — крикнул один из них. — Мы посмотрим, какого цвета у тебя кишки.
— А ты их, вообще-то, хоть раз видел, — поинтересовался Конан. — Нет? Ну так погляди.
Он резко вскинул арбалет, и в животе наглеца вырос болт. Он с криком упал.
— Визжит, точно свинья, — констатировал киммериец, перезаряжая арбалет.
— Ну что, крысы, — усмехнулся он. — Как вам нравится ваше же оружие?
Еще один болт со свистом унесся вперед. Само собой, он попал в цель.
— Что ты делаешь, потомок Гидаллы?! — возмутилась Рана Риорда. — Зачем тратишь их кровь впустую?
Конан пожал плечами.
— Хочу их унизить, Рорта. Я стою тут один, а они все равно не могут ничего со мной поделать.
Немного подумав, дух согласился с ним.
— Это и впрямь стоит того. Некоторых врагов мало убить, их надо — растоптать.
Стрелы находили свою цель, и стигийцев становилось все меньше.
Не выдержав, один из них воскликнул:
— Почему ты не дерешься, как мужчина? Киммериец только рассмеялся в ответ.
— А ты? Иди, сразись со мной один на один. Или и дальше будешь прятаться в стае шакалов?!
Стигиец окинул варвара взглядом и попытался укрыться за баррикадой.
— Ну, как знаешь, — ответил Конан и умело засадил ему болт точно между глаз.
Наконец, болты закончились, и киммериец, отбросив арбалет, бросился вперед. Солдаты, старающиеся спрятаться как можно дальше, не успели ничего предпринять, а варвар уже разметал укрепление, состоящее из столов и стульев, и что есть мочи, врубился в их ряды.
Конан выхватил меч, и вокруг него взорвался вихрь сверкающей стали.
Воины падали один за другим, а варвар продолжал рубить, что есть мочи. Вот у одного отлетела голова, другому в висок вонзился острый четырехгранный шип. Еще несколько лишились рук.
Острый иранистанский клинок, воткнувшись в брюхо одного из солдат, намертво застрял там, и человек рухнул на пол, увлекая за собой и меч. Конан перехватил Рана Риорду обеими руками и стал косить ею направо и налево. С каждым новым взмахом в стороны летели отсеченные руки и головы, но киммериец все никак не мог удовлетворить свою жажду мести. Он воздел Небесную Секиру для нового удара, и только тут понял, что вокруг него остались только мертвецы.
Варвар довольно зарычал. Враг был мертв, а в его жилах все еще бушевало священное пламя боя. Он подошел к двери, и ударом ноги вынес ее.
И тут на киммерийца, обрушился поток огня.
Здесь было все: и живое пламя, пожирающее даже стены; и молнии, переливающиеся всеми цветами радуги; и огонь Черной Бездны, где обитает Сет — владыка тьмы.
Поднял Гидалла руки к вечернему небу, потом раскинул их в стороны, над водами и землями, реками и ручьями, скалами и горами, равнинами и лесами.
Здесь и там — повсюду! — обитали братья его и сестры, такие же потомки Древних Богов; всех их молил Гидалла о помощи, просил поделиться частичкой своей силы. У неба и небесных светил испрашивал он сияние и блеск; у скал — несокрушимую крепость; у вод — подвижность и гибкость; у ветра — стремительную силу и жесткость; сам же он наделял творимую душу провидческим даром. И откликнулись стихийные души, родичи Кузнеца — те, чьи имена исчезли, канули в Вечность после Великой Катастрофы. И наделили они Рана Риорду просимым. И творил Кузнец, сгорбившись над творением своим, заклятия страшные и тайные. Пробуждая же дух Рана Риорды, пролил Гидалла каплю крови из пальца своего — и молвил:
— Отныне и впредь будешь ты узнавать мою кровь, мою плоть, и руку моих потомков. Ты не предашь их, ибо карой станет развоплощение и гибель. Ты не покинешь род Южного Ветра, ибо жизнь твоя будет зависеть от сыновей моих, внуков и правнуков — только они дадут тебе то, чего ты жаждешь. Предсказывая, ты не обманешь, сражаясь, не подведешь. Попав же к чужим, ты будешь убивать, убивать, и убивать! Убивать, пока не вернешься к роду моему и племени, в руки того, кто окажется старшим из моих потомков. Он насытит тебя, он тебя успокоит! Он повелит, и ты исполнишь.
Так сказал Кузнец Гидалла — прародитель клана Южного Ветра. И так родилась Рана Риорда — кому на радость, кому на погибель.
В мире на данный момент существовало две Рана Риорды. Одна только начинала свой путь на юго-восток, к землям дальнего континента. А другая находилась сейчас в Файоне, в руках потомка прародителя Гидаллы, пускай не старшего, но неприкосновенного, по праву рождения — того, кого и была призвана охранять Рана Риорда.
Не только рубить врагов могла Небесная Секира, и не только провидеть для потомков кузнеца, ее Создателя. Владела она и магией — злой, страшной, древней — неподвластной жалким смертным. Магией стихийных духов, потомков Древних Богов.
Топор в руках Конана ожил и, вырвавшись из рук киммерийца, взлетел вверх. Вися в воздухе, секира принялась быстро вращаться.
Губительное пламя, насланное совокупной магией всех жрецов Сета, обитающих в Файоне, впиталось в Рана Риорду без остатка, сделав ее только сильнее и могущественнее. Вращающаяся Рорта накалилась, став багровой, и в воздухе материализовался дух секиры — точная копия киммерийца. Он подхватил топор в руку и, нацелив острие секиры на жрецов, выпустил накопившуюся мощь, добавив к ней свои собственные заклятия. Полыхнуло так, что Конан зажмурился. А в этот миг по коридорам Файона неслась огненная лавина, выжигая все живое, что попадалось ей на пути. Гибли жрецы, устраивающие засады; гибли воины, разбежавшиеся по углам, точно крысы; гибли ни в чем не повинные рабы, живущие на нижних этажах; гибли даже призраки, населяющие крепость со дня ее основания.