Это открывало Молли, по словам лорда Спенсера, дорогу в самые привилегированные слои высшего общества.
Однако сама Молли крайне беспокоилась из-за ожившей в брате магии. Она приняла было решение бежать вместе с ним и оборотнями за Карн Дред, однако Особый Департамент успел обнаружить дар её брата и атаковал ночью дом семьи Блэкуотер.
В схватке Молли раскрыла себя, однако вместе с братом ей удалось скрыться в подземельях Норд-Йорка.
В глубоких тоннелях они столкнулись со странным «ожившим железом», местом, где старые механизмы словно бы вбирали в себя магию, обретая видимость жизни.
С трудом вырвавшись из заколдованного места, Молли и её братик Билли встретились с давним приятелем Молли, Биллом Мюрреем.
Сбежавший от полиции Мюррей сделался вожаком шайки беспризорных мальчишек, обитавших в старых тоннелях под городом.
Шайка промышляла мелким грабежом, хотя Мюррей и уверял Молли, что «грабит только богатых». Молли, скрепя сердце, согласилась помогать.
После успеха первого совместного ограбления Мюррей, видя, что воровская жизнь Молли не по нутру, предложил ей «благородное дело» – освободить мальчишек-беспризорников, заключённых в работном доме, и попутно позаимствовать хранящуюся там кассу.
Молли согласилась. Однако оказалось, что Билл Мюррей привёл её в ловушку, соблазнившись щедрой наградой, обещанной Особым Департаментом за её поимку.
Молли сумела бы отбиться, наверное, однако пожаловавшие к месту схватки пэры, лорд Спенсер и герцог Бедфорд, оказались способны противостоять её магии, словно бы не имеющей над ними власти.
Угодить бы Молли в плен, если б не оборотни, приславшие на подмогу юную чародейку Ярину, обладавшую способностью превращаться в самых различных существ. В образе хорька она указала девочке дорогу через подземелья.
Словно замыкая круг, Молли оказалась почти там же, где в начале книги – семья вновь схвачена и лишь она на свободе. Несмотря на требование Волки немедля уходить на север, Молли и Ярина решили попытаться освободить её родных.
После тяжёлого и кровавого боя, с помощью присоединившихся Медведя и Волки им удалось исполнить задуманное. В здании Департамента они столкнулись со школьной знакомой Молли, Кейт Миддлтон – у Кейт обнаружили сонную болезнь и вместе с другими заболевшими поместили в особую лечебницу. Однако все другие девочки-пациентки куда-то исчезли, и Кейти оставалась последней.
Молли почти удалось вырваться из кольца, вывести семью и друзей из Норд-Йорка, однако на самой его окраине они попали в окружение. Сразу пять пэров Империи выступили против Молли, и справиться с ними она уже не смогла.
Будучи в шаге от победы, она потерпела поражение. Семья вновь оказалась в руках Особого Департамента, а на Молли открыли беспрецедентную охоту. И тогда девочка решила – хватит бежать.
Она сама отправилась в Особый Департамент и заявила, что сдаётся.
Пролог
Медвежьим ходом, волчьим скоком
– Мистер Питтвик. Мы прощаемся.
Мистер Питтвик, эсквайр, тяжело вздохнул и поднялся, плотнее запахивая роскошный шёлковый халат, облачившись в каковой и попыхивая трубкой, читал вечерний выпуск «Норд-Йорк Дэйли Газетт».
– Всё-таки уходите, мисс Таньша? Мистер Всеслав?
– Нам тут больше нечего делать. – Лицо верволки осунулось, глаза лихорадочно блестели. – Эликсира вам хватит достаточно надолго.
– Верно, хватит, – печально кивнул толстяк. – Но я всё равно буду передавать сведения. Не за гинеи и не за эликсир, мисс Таньша…
– Мы знаем, что не за гинеи, мистер Питтвик, – вздохнула Волка. Её брат, мрачнее тучи, молча стоял у двери, ведущей в подвал.
– Надеетесь её спасти? – с горечью проговорил хозяин. – Надеетесь, что она права и другого выхода нет?
Оборотни дружно отвернулись.
– Молли сделала то, что сделала, – сухо сказала Таньша. – Она решила, что этот путь остаётся единственно возможным.
– Это всё равно безумие, – покачал головой мистер Питтвик. – Департаментские сами не свои от радости, вчера в клубе один из них заказал ящик наилучшего галльского, по сотне фунтов за бутылку…
– Молли… будет… в порядке, – проговорил Всеслав, не глядя на толстяка. – Она… идёт… лицом к лицу…
– Но это же глупость, мистер Всеслав, – поморщился хозяин. – Я же предлагал – спрятаться, схорониться, отлежаться, переждать. Никакой Департамент не может всё время пребывать в самонаивысшей готовности. Любой часовой устаёт, внимание его рассеивается…