— Подальше отсюда и разбирайся. И после работы.
— Сейчас буду разбираться, — говорит каноист и наступает на Канадку: — Слыхал — это мой дружок! Говори, что у вас произошло. Не то попробуешь — видал? — Кулак каноиста перед глазами Канадки.
Отпрянув, Канадка страха не показывает. Но он оскорблен: какой-то тип в рваных джинсах и грязных ботинках грозит ему…
— Кулаками? Дело не пойдет!
— Сейчас ты сам отсюда пойдешь — покатишься.
— Можете не угрожать мне.
— Не собираюсь, — говорит каноист. — Но на дорожку запомни: если хоть раз тронешь моего дружка, если хоть один раз тронешь, понял, я тебе уши отутюжу.
— Это тоже угроза, — говорит Артур.
Канадка сопит, может быть хочет выказать презрение, но сразу же уходит, как только каноист цедит сквозь зубы:
— Проваливай!
— И ты с ним! — говорит Артур Стефану.
— Ты — останешься, — говорит каноист и, недовольно обернувшись к Артуру, повторяет: — Этот останется.
— Я в контору передам! Детишки на стройплощадке. Запрещено! Мне же потом за них отвечать!
— Может, и так, — говорит каноист. — На данный случай надо смотреть как на исключение. За вагончиком, только мы скроемся из виду, он же его изобьет. Надо это тебе?
— Надо! Надо! Порядки ж тут! Будто при царе Горохе! Никакой культуры! Грубость и драки одни! В мое время такого не было. Я пошел работать. Дерьмо собачье! — сказал и потопал через песок.
— Никогда не связывайся с тем, кто сильней тебя, — говорит каноист.
— Я сам, что ли?
— Тебе лучше переждать. У нас в вагончике. Потом пойдем вместе. Мне надо еще на склад сбегать.
Около вагончика скамья — доска между двумя бетонными плитами. Артур любит здесь посидеть, на солнышке греться. Но сегодня солнце показывается редко, хотя и не холодно. Стефан уже собрался сесть, но все же решил заглянуть за вагончик — не видно ли Канадки? Вон он — уже забор проскочил, к дому-башне приближается. Всё нормально.
Стефан садится на доску. Так же, как когда-то сидел с Губертом — после того, как Губерт Канадку искупал и они вместе убежали. Вспомнив этот день, Стефан подумал: сколько мороки из-за Губерта! Но что ж тут поделаешь — Губерт его друг. Или почти друг. Настоящий-то друг все же Тассо. Им и останется. Но все равно Губерт теперь — свой.
Со скамьи Стефану хорошо виден котел, а иногда и Артур и каноист — их круглые спины, словно из-под земли, вдруг вырастают над кучей песка. Над котлом вьется дымок, мирно поднимается к солнцу. Оно как раз выглянуло и подсвечивает край большого белого облака.
Приходит каноист. Стефан идет за ним, говорит:
— А ты быстро вернулся.
— Уплотнитель до зарезу нужен. Сегодня надо достать, а то завтра к Артуру не подступись! Ты скажи лучше, что надо было этому лбу от тебя?
— Лбу? Ты о ком?
— Ну, парню в потрясной куртке?
— Правда потрясная. Губерт ее порвал.
— Вон оно что!
— Всё не так было, — говорит Стефан. — Этот в канадской куртке, он сам виноват. А теперь требует каждый день пять марок.
— Пять марок?
— От Губерта. Каждый день пять марок.
Каноист поднимается по ступенькам в вагончик. Там — ведро, вода. Он берет мыло, моет руки, ополаскивает лицо и спрашивает изнутри:
— Каждый день пять марок?
— Каждый.
— Настоящих пять марок?
— Настоящих.
— А у него все в порядке?
— Гангстер он, бандит.
Каноист выглядывает из двери, причесывается, непонятно, правда, зачем — волосы как торчали в разные стороны, так и торчат. Стефан даже слышит, как они потрескивают. Вот-вот искры посыплются.
— Надо торопиться, — замечает каноист. Щелкает замок. Уже на ходу каноист говорит: — Ишь ты! Каждый день пять марок!
Они идут быстро, каноист на три шага впереди. Грохочут два бульдозера — ровняют землю между высотными корпусами.
— На нервы действует — трещат со вчерашнего дня. А ты знаешь, для чего они тут место готовят?
— Не, — отвечает Стефан. — А ты?
— Под детскую площадку.
— Детскую площадку? Ах, да! Мне отец давно еще говорил. — Знаешь, значит.
— Тогда скоро и дерево надо будет ставить. Ты нашел? Знаешь, где взять?
Каноист не нашел, но он говорит:
— А вы? Где ваш бегемот?
— Так скоро его не сделаешь. Но Лариса уже нашла скульптора.
— Вот как, скульптора! — Каноист вдруг останавливается, хотя и очень спешит. — Это вам повезло с Ларисой. Толковая она. Но площадка-то будет совсем другая.
— Как это — другая? Какая другая?
— Другая. Места для бегемота не будет.
— Ты это точно?
— И для старого дерева — тоже.