Я в недоумении посмотрел вниз и узнал, почему не могу двинуться с места. Оказывается, те двое незаметно подобрались ко мне, пока я выяснял отношения с их другом, а когда я с ним закончил, убежать было невозможно. Один зомби лежал на земле, цепко держа скрюченными пальцами мою обувь, а другой аккуратно обходил его, чтобы уложить меня, случайно не затоптав товарища.
А я-то думал, что у зомби не может быть такого сотрудничества...
Действовать следовало быстро и не очень опрометчиво. Я не мог тратить время на то, чтобы освободить ноги, ибо тогда я подставился бы под удар; так что...
Я рванулся вперёд; не удержавшись, упал. Что-то грохнулось на землю не далее чем в метре сбоку - наверное, тот самый агрессивный зомби. Я резко дёрнул одной ногой в попытке вырвать её из стальной хватки (а что, минуту - всего минуту! - назад с Эллой получилось). Никакого эффекта. А другой враг тем временем поднимался на ноги.
Я дёрнул сильнее и всё-таки высвободил ногу - к своему удивлению, вместе с ботинком - и сразу же ударил ею назад, надеясь попасть "пассивному" зомби в лицо (если это, конечно, так можно назвать). Вторую ногу тоже отпустили, и я получил возможность отпрыгнуть в сторону, чтобы подготовиться к новой атаке.
"Активный" зомби уже нападал. Я не стал пытаться разрубить и его, поступив проще - проколов его насквозь (а остриё-то ещё не сильно затупилось!) и подвигав мечом в ране, испачкав мутной кровью почти всё лезвие. Зомби не умирал; его глаза были широко раскрыты, рот разинут в беззвучном крике (мне пришло на ум, что зомби, как крипстеры и скелеты, немые, хотя у них одних, наверное, есть хоть какой-то речевой аппарат), тело дёргалось в тщетной попытке соскочить с клинка, пальцы тянулись ко мне, но всё не дотягивались. Хоть у меня и была крепкая психика, на такое я долго смотреть не мог
Я повёл меч вбок, разрывая плоть зомби, и через пару секунд оружие вышло наружу. Не теряя зря времени, я взмахнул ногой и ударом в подбородок послал противника в нокаут. Авось до рассвета не встанет, а потом сгорит.
Остался ещё один. С ним я не стал долго возиться - просто разбил голову несколькими взмахами меча. Чувствую, утром Церковнику и Могильщику придётся поработать.
Так, в пределах видимости врагов нет, иду на разведку. Я кое-как оттёр с лезвия не успевшую засохнуть кровь зомби и отправился прочёсывать деревню.
Дошёл до колодца. Вроде бы никого. Заглянул в окна домов: люди мирно спят. Хорошо...
Подходя к противоположному от моего жилища краю деревни, я всё сильнее чуял неладное, как будто три убитых зомби - это не всё, как будто моя работа ещё не закончилась. И мне очень хотелось, чтобы на этот раз предчувствие меня подвело.
Но звёздам, как всегда, было плевать на мои желания.
Дверь дома Рыбака, крайнего на южной стороне посёлка, была приоткрыта, давая мне нехороший знак, но не позволяя разглядеть, что внутри. У меня холодной судорогой свело сердце. Рыбак...
Небо на востоке понемногу начинало светлеть. Мои глаза, малость привыкшие к темноте за последние пять - только пять!!! - минут (на полную адаптацию к отсутствию освещения, я где-то читал, требуется примерно три часа), различали кое-какие детали, от которых ощущение жути усиливалось, и мне становилось всё страшнее.
Брошенная удочка с леской не менее чем шестиметровой длины, причудливой линией прорезающей траву. Пятна крови перед домом; большая лужа, начинающаяся на крыльце и уходящая внутрь дома... Причём кровь не такая, как у зомби. Красная.
По-моему, в этот момент температура моего тела упала градусов до тридцати пяти. Сейчас мне было по-настоящему страшно, наверное, впервые в жизни. Рыбак...
Дверь вдруг ещё немного приоткрылась - может, от ветра, а может, и от чего другого... Я сглотнул, унял предательски начавшуюся дрожь в конечностях и, старательно абстрагируясь от происходящего (чтобы потом не было психологической травмы), побрёл к дому, который, как мне внезапно показалось, начал дышать неприятно лезущим в душу холодком смерти.
Я легонько толкнул ногой дверь, она с тихим скрипом отодвинулась куда-то в сторону, и я увидел то, что предпочёл бы не видеть.
Рыбак лежал на полу лицом вниз в большой луже собственной крови. Его левой ноги почти не было; очевидно, те зомби её съели. Но не эта жуткая картина потрясла меня сильнее всего, нет. Дело в том, что кожа Рыбака теперь была светло-зелёной. И он смотрел на меня с невыразимой болью в покрасневших, но оттого не менее печальных глазах.