— Ну, за рыбалку. — сказал я сам себе, закидывая снасть в воду. — Ловись рыбка больша.
Рыбак я, как уже упоминалось, аховый, но здесь реально рыбу, судя по всему, сто лет никто не ловил. И минуты не прошло, как пошла поклёвка, и тут же поплавок ушёл под воду. Подсечка! И вот уже удилище выгибается дугой, а я тащу что-то серьёзное. Вот и рыба! Выдернутая из родной среды здоровая — грамм на триста минимум — плотва билась на крючке. Аккуратно сняв добычу, я понял, что никакого садка у меня нет. Класть в рюкзак — вовек не отмоешь. Подумав, я просто закинул рыбу подальше на берег, нехай скачет. Надеюсь, до воды не доберётся…
И пошло-поехало. Короед — крючок — заброс — рыба — короед и так по кругу. Минут через сорок на берегу весело скакали: дюжина плотвиц — все не меньше трёхсот грамм (несколько попавших мелких рыб я отпустил обратно), тройка окуней не меньше, и пара средних подлещиков. Последним я вытащил щурёнка — «карандаша», который, впрочем, чуть не сломал мне удилище. Теперь же он смирно висел на крючке, раздувая жабры и грустно взирая на меня правым глазом.
— Ну, и что мне с тобой делать? — задал я щурёнку риторический вопрос. — Тебя жрать-то как-то неудобно даже… — аккуратно снял рыбину с крючка и бросил обратно в воду. — Плыви и толстей, потом придёшь.
Вернувшись на берег и удостоверившись, что добытые рыбину уже не особо стремятся удрать, я сначала проверил раколовку. Она, как и ожидалось, была девственно пуста. Расковыряв пару мидий, выброшенных вчера на берегу именно для этой цели, я снарядил и забросил ловушку в воду. Затем выдернул несколько стеблей рогоза, заготовил корни и стебли на сегодня. И, наконец, набрал десятка три мидий и перенёс в наш «отстойник». Вернулся на берег и приступил к тому, что пытался всячески отсрочить: к чистке рыбы. Ну не люблю я это дело, и всё тут! Но любишь — не любишь, а жрать-то охота, куда деваться.
Некоторые рыбины ещё трепыхались, и на весь процесс ушло времени больше, чем на саму рыбалку. Поэтому, когда я вернулся в лагерь, нагруженный добычей, было уже около девяти часов. Дарья всё ещё спала. Ладно, сейчас пристрою жариться рыбу, и надо её уже поднимать.
…
Будить девушку не пришлось. Я ещё насаживал рыбу на импровизированные вертелы, когда сзади раздалось страдальческие стоны. Обернувшись, я узрел Дашу, на четвереньках выползавшую из шалаша. С явным трудом приняв вертикальное положение, подруга доковыляла до костра и плюхнулась рядом со мной.
— Вась, ну какого хрена, а? — плаксивым голосом вопросила она.
— И тебе доброго утра, солнышко.
— Какое я тебе, на фиг, солнышко?
— Рыжее и растрёпанное. И недовольное. Выспалась? — я попытался аккуратно убрать упавшие на её лицо пряди, до Даша только недовольно мотнула головой.
— Не трогай меня! — она натянула капюшон поглубже и протянула руки к огню. — Я ненавижу вставать раньше двенадцати.
— Так спала бы. Я не планировал тебя будить. — соврал я.
— Я проснулась и сначала подумала, какой прикольный сон приснился. А потом открыла глаза… Вась, так какого хрена, а? — подруга снова ссутулилась и обхватила себя руками, того и гляди, заревёт.
— Даш, как только мы обнаружим здесь хрен, я немедленно у него уточню, хорошо? — я осторожно притянул девушку к себе и обнял. Вот только истерик мне тут не хватало поутру! — Сильно замёрзла? Я накинул на тебя свою куртку.
— Да, спасибо. Ночью было реально холодно. — она всё-таки уткнулась лицом мне в грудь, голос потерял истерические нотки, тело немного расслабилось. — А ты-то как без куртки не замёрз нафиг?
— Так куртку я тебе отдал уже утром, когда проснулся. Раздул костёр, сделал зарядку, пробежался по территории, и норм, согрелся. А сейчас уже даже в свитере жарковато. Кстати, тебе тоже рекомендую размяться и умыться, после вчерашнего наверняка все мышцы забиты наглухо.
— Да не настолько всё плохо, я, всё-таки, иногда в спортзал выбираюсь. Но вообще ты прав, некоторые мышцы болят. — Даша поднялась на ноги. — Я разомнусь немного, но ты не смотри!
— Ладно, не буду тебя смущать. — засмеялся я. — Буду жарить рыбку. Смотри, какие окуни жирнющие!
— К ним бы хлебушка чёрного да картошечки отварной с укропом… — куртка Дарьи полетела на землю, за ней свитер. — Когда ты успел рыбы-то наловить?