Даже сейчас Фремденгут не был откровенен до конца со своими новоявленными союзниками. Вряд ли в скрытых им от его подчиненных трех ящиках хранились все элементы опытной бомбы. Судя по всему, ящики заключали в себе только урановый заряд, легкую металлическую оболочку и механизм для уничтожения этого заряда в случае возникновения неотвратимой угрозы, что он попадет в руки противника. Основная, массивная оболочка бомбы и все громоздкие и тяжелые детали установки для опытного взрыва должны были, видим», прибыть впоследствии на «Кариоке» или каком-нибудь другом не внушающем подозрения судне вместе со всем необходимым в таком сложном деле техническим, научным и военным персоналом. Если это было именно так, то становятся понятными и сравнительно незначительные результаты взрыва, происшедшего вскоре на острове Разочарования.
Теперь уже и Цератоду стало понятно, почему командиром эсэсовской группки, высаженной на остров Разочарования, был назначен такой значительный в эсэсовском и деловом мире человек, как майор фон Фремденгут.
Согласно инструкции, в случае непосредственной угрозы захвата этой бомбы противником майор Фремденгут отвечал головой за то, что она будет немедленно и любой ценой уничтожена.
И вот наступил тот роковой час, когда Фремденгуту надлежало скрепя сердце выполнить этот пункт инструкции.
Шел двенадцатый час тринадцатого июня. Нечетное число. По нечетным числам с часу до половины второго дня следовало ожидать появления подводной лодки с подкреплениями.
Кумахер уже давно и в точности выполнил тайный приказ Фремденгута. Он изготовил новую рукоятку генератора, зарядил аккумуляторы, и рация сейчас не требовала применения человеческого труда каждый раз, когда руководство острова Взаимопонимания интересовалось тем, что происходит в эфире. Правда, передаточная аппаратура безнадежно вышла из строя, но слушать радио можно было. И теперь ежедневно с двенадцати до двух дня Священная пещера наполнялась пением, голосами радиодикторов, певших и говоривших на самые разнообразные темы. Рация приносила обитателям пещеры всяческие самые разнообразные вести о положении на фронтах, самые разнообразные песни, кроме одной - кроме «Ойры». И это означало, что по каким-то причинам подкрепление задерживалось. А по ту сторону ручья, в районе поисков Егорычева, каждую минуту могли обнаружиться три ящика, ради которых Фремденгут и его люди прибыли сюда.
А вдруг подкрепление и вовсе не прибудет на остров? События на фронтах развивались совсем не в пользу Третьего райха...
Что делать?
- Кстати, - говорит Фламмери и передает Фремденгуту ультиматум старейшин, - ознакомьтесь. Кое-что в этом послании имеет к вам самое непосредственное отношение...
Фремденгут ознакомился. Он быстро глянул на Фламмери, на Цератода. Их лица были очень серьезны. Не исключено, что ради спасения своей шкуры они и в самом деле могут выдать его с Кумахером на расправу островитянам.
Он молчал, и никто не хотел прервать его молчание. Обстановка, нечего сказать!.
- Хорошо, - сказал он наконец, - согласен. Только Кумахер не должен знать, что в этих ящиках.
- Значит, сейчас мы посылаем парламентера, - оживился Фламмери. - Мообс!
Мообс примчался, насколько это ему позволяла рана.
Спустя несколько минут он, высоко подняв белый флаг, спустился вниз, к речке, где и вручил как из-под земли выросшему Сэмюэлю Смиту ответ на ультиматум старейшин. Майор Цератод
и капитан Фламмери изъявляли согласие встретиться безоружными с представителями местного населения и мистерами Егорычевым и Сэмюэлем Смитом в предложенном месте и в точно указанный в ультиматуме час.
Он торопливо вернулся наверх и еще успел увидеть, как Егорычев, Смит и вслед за ними человек пять-шесть островитян вышли из чащи и не спеша возвратились в Новый Вифлеем.
- Они будут обедать, - сказал Фремденгут, передавая бинокль Фламмери, - потом собирать людей... Вполне успеем обернуться... Кумахер!
С автоматами наготове оба эсэсовца бросились со всех ног вниз по тропинке.
- А лопаты? - крикнул вдогонку Цератод. - Вы забыли лопаты!..
- Пусть вас не беспокоит эта проблема, - сказал ему Фламмери. - Барон Фремденгут знает, что он делает... Что ни говори, - заметил он спустя несколько минут, сладко потягиваясь на койке, - но такие боевые ребята, как барон да, пожалуй, и его фельдфебель, для нас сущий клад. Никаких претензий на самостоятельность, и обратите внимание, насколько он воспитанней, тактичней и дисциплинированней, я уже не говорю - культурней, этого молодого комиссара. Я имею в виду Егорычева.