Сейчас все говорят об этом случае. Конечно, кто — что. Некоторые, что, не прими они градусов, ничего бы не было. Парень — дурак, что прыгнул, но ведь он хотел доказать, что на все готов и любит ее настолько сильно, что готов умереть по одному ее слову. Она — дрянь, хотя, конечно, страшно, что ее так отделали. Вообще видеть избитую девочку — страшно.
Когда мы ездили зимой на каток, то там часто дрались из-за парней девицы. А дерутся они страшней парней. Берут в руки коньки и бьют ими по голове и по лицу. Мы с Маринкой несколько раз видели. Мы приезжали уже с парнями, поэтому не попадали в такие драки. А избитых девочек я видела — и это ужасно.
Из дневника Миши.
Вчера после занятий мы с Лехой пошли на Петропавловку. Купаться было холодно. Загорали на бастионе. Бросали оттуда камешки на тех, что внизу. Загоравшие под стеной бесились, а не могли понять, кто их тревожит. Думали, наверное, друг на друга. Леха сказал, что хочет бросать училище. Он вообще отличается от наших пацанов. Отчим у него — скульптор. Мать — певица. Он умный парень, много знает и интересно рассказывает. Правда, домашний уж очень, тихий, но ребята его не обижают. Наверное потому, что я с ним дружу.
Леха, хоть худой, немного похож на девушку. В мышцах никакого рельефа, попа большая, соски и те набухшие. Переходный возраст. Глаза часто опускает, обидчивый. Лицо у него такое, будто он только что молился, а в глазах часто бывает словно ужас какой-то перед чем-то, никому из нас не видимым, но очень страшным.
Леха очень откровенный. Когда Потапов спросил, спал ли Леха с бабой, тот ответил: «Признаться, нет». Я при Лехе почти не ругаюсь. Но вообще мне кажется, что все люди про себя матюгаются. Я, например, даже думаю иногда одними ругательствами. Они все время вертятся в голове. А вот в дневник их почему-то не пишу.
Часов около семи мы поехали в Дом культуры, там показывают старые ленты — и есть что посмотреть. Хотели сходить на боевик или на фильм ужасов. Но на этот раз ничего дельного не было. Пошли на Смоленское кладбище. Я его очень люблю. Все детство на нем провел. Когда прихожу, словно книгу перечитываю. Все тебе здесь так знакомо, будто сам в этой книге. Сейчас на кладбище стало хуже. Памятники разрушают. Рабочие увозят камни и решетки. Вот подохнешь, а тебя ограбят. Лучше, чтобы сожгли. Да и тогда какая-нибудь падла сопрет твой пепел и посыпет им свой огород или просто ноготки на балконе.
Мы прошли через кладбище к дрессировочной площадке. Там шли занятия. Мы смотрели. Площадка соединяется одним забором с кладбищем, и в детстве мы с ребятами любили смотреть на собак, сидя на заборе. А хозяева всегда науськивали их на нас. Мы кидали в собак камнями. Надо было в хозяев.
Потом я потащил Леху на залив. Он не хотел. Я соблазнил его рогозом. Но рогоза никакого не оказалось. Там все застроили и испортили. Раньше мы с ребятами ходили на залив загорать и купаться голышом, а потом носились в высокой траве, скрывавшей нас с головой. Из травы вылетали утки, а над берегом кричали чайки. Когда трава сохла, мы ее жгли. Теперь здесь кругом стоят дома и кишат люди.
Мы дошли до ковша. Хотели покататься на лодке. Толпилась очередь, а Лехе надо было еще съездить по делу. Мы сели на «семерку» и расстались у метро. Леха поехал домой, а я пошел на набережную. Куда девать время?
Из дневника Гали.
Сегодня я поняла, что люблю только его. Он живет в доме напротив. Тоже на последнем этаже. Я часто вижу его в окно или с балкона. Он старше меня на полгода. Всех девчонок, с которыми гуляет, он быстро бросает. А есть у него одна, которая старше его на три года. Меня познакомила с ним сегодня Маринка. Она была с Сашкой и со мной у него. Мы купили три бутылки розового. Когда выпили и послушали музыку, пошли гулять. По дороге Сашка встретил двух своих друзей с девицами. С ними мы пошли за железнодорожную линию в поле.
Вообще за полотном происходят страшные вещи. Как-то мы гуляли с Маринкой и зашли в полуразрушенный дом. Он одноэтажный, небольшой, а что в нем было раньше, никто не знает. На полу валяются пустые бутылки и окурки. Стоит продавленный, грязный диван. На нем Маринка стала женщиной, когда ее приводил сюда Сашка. Когда мы первый раз зашли в этот дом — нам было и страшно и интересно. После этого каждый раз, как ходили в поле, наблюдали за домом. А однажды видели, как солдат завел в дом пьяную девицу. Вышли они почти через час. Девица плакала. Ее слезы размыли тушь и черными струйками стекали по щекам.