Кемтянин начал осторожно спускаться вниз. Перелезая через камень, он нечаянно задел его рукой. Камень с шумом покатился вниз. Один из лжебогов остановился и, приставив руку ко лбу, начал пристально вглядываться в склон, на котором притаился Эмансер.
— Ты что-нибудь видишь? — спросил Ксерий Лесса.
— Нет. Может быть, это горная коза?
— Ты когда-нибудь видел, чтобы горные козы сбивали камни?
— Вообще-то нет.
— В том-то и дело. Их движения отточены как лезвия. Это человек!
— Думаешь, кто-то мог уцелеть?
— Может быть. А может, он с другого корабля.
— Радар засечет любой объект, подходящий к острову — твердо заявил Лесс.
— Может случиться так, что он с корабля, находящегося вне действия радара.
— Но это более сорока километров! Как он Мог попасть сюда?
— Не знаю… Например, на плоту, или держась за бревно.
— Здешние акулы обожают плавающих на бревнах.
— Один из ста может оказаться им не по зубам.
— Хорошо, — сдался Лесс, — пойдем запустим сфероглаз.
Они быстро поднялись по лестнице. Ксерий побежал предупредить Гира, а Лесс прошел на склад и вытащил оттуда сфероразведчика. Когда встревоженный Гир прибежал к внешнему шлюзу, сфероразведчик был уже готов.
— Не тяни, пускай! — приказал Гир.
Ксерий ласково пошлепал робота по округлому боку.
— Дорогуша, прочешешь вот этот хребет. Нас интересует живой объект, предположительно гуманоид. Понял? Робот согласно мигнул индикатором.
— Давай!
Металлический шар превратился в светлое облако и пропал из виду.
— Пошли в рубку, — велел Гир.
Они уселись в кресла у мониторов. Ждать пришлось недолго. Сфероглаз дал стремительно летящую картинку. Затем она замедлилась, появилось изображение оборванного исцарапанного человека, с ловкостью кошки ползущего по камням. Ксерий присмотрелся.
— Несомненно, он с этого корабля. На нем такой же дурацкий передник. Правда, он слишком черный…
— Может, возьмем его в плен? Будет помогать. По разным мелким делам, — снова предложил неслышно вошедший Одроний.
— Тебе не хватает роботов? — усмехнулся Гир.
— Да нет, — поморщился Одроний, — просто как-то неприятно дважды убивать приговоренного к смерти. Когда-то у нас на Атлантиде было неписаное правило: если приговоренный каким-то образом избегал смерти, его миловали.
— Это было давно. И не здесь. К чему, — в голосе Гира послышались сердитые нотки — вы опять заводите эти разговоры?! Я не менее, а даже более, чем вы, желаю оставить жизнь этому человеку. Но не имею права! Он может раскрыть тайну острова, и тогда наша держава будет в опасности.
— Послушай — вдруг рассердился Ксерий — почему Командор и ополоумевшие верховники вообразили, что наше существование здесь должно быть тайной? Почему они держат нас на этом вонючем острове? Я сотни и сотни раз задаю себе этот вопрос: почему? Я не понимаю, почему вдруг будет хуже, если подвластные нам народы узнают о нашем техническом могуществе? Разве материя не есть надежная опора любой идеи?!
— Не спорю, что материя, в общем, надежная опора. Но ты не хочешь вникнуть в саму суть нашей изоляции от всего мира. Дело в том, что любая власть держится не на силе, а на вере. Как только исчезает вера, как бы ни была сильна власть, она рухнет. Сила без веры — ничто. Люди должны верить. Пока они верят, что ими правят боги или, по крайней мере, боголюди, они счастливы и послушны. Им легко ощущать себя подчиненными, ибо подвластны они не равным себе, а созданиям, стоящим намного выше, созданиям, которым они сами вверили эту власть. Они в это верят. Они подчиняются мудрости созидателей, а не грубой силе. Как только они поймут природу этой силы, облик бога, сверхчеловека падет до образа человека. Человека злобного, ибо он присвоил себе божественную власть и неправедно помыкает над людьми. Человека лживого. Пелена спадет с их глаз. Они увидят; что их боги — всего лишь люди. Люди не их племени, а люди пришлые, обманом и силой захватившие власть. Их не испугает то, что оружие этих людей намного сильнее их собственного. Любое оружие рано или поздно ржавеет. Они воспылают идеей равенства, но не того равенства, к которому стремимся мы. Они возжаждут низвергнуть кумиров до себя или поднять себя до кумиров. Наступит хаос. Мы потеряем все, что успели создать. Мало того, мы нанесем вред этим детям природы. Хаос откинет их на сотни, тысячи лет назад. Конечная цель отодвинется в непредсказуемое будущее. Мы потеряем опору. Мы потеряем Землю!
— Ты запел, словно сладкоречивый Сальвазий!
— Считаю, что в этом он абсолютно прав.
— А я придерживаюсь другого мнения. И будь моя воля, я бы продемонстрировал этим дикарям всю мощь нашей техники. Я бы залил Землю кровью, если бы их не устроило, что их владыки не боги, а люди, пришедшие с другой планеты. Я бы стер даже следы их ног!
— Боюсь, у нас это впереди! — вставил Лесс.
— Ну а пока, — продолжил Ксерий, — я вынужден подчиниться тебе. Лишь потому, что этого требует Кодекс.
В голосе Гира зазвучали нотки сарказма:
— Мне повезло, что ты так чтишь правила и что долг превалирует над твоими чувствами. Идите и уничтожьте этого несчастного.
— Крека взять?
— Нет, не стоит. Кажется, наш дикарь начинает внутренне сочувствовать своим сотоварищам.
— Черт возьми, — снова завелся Ксерий, — если мы боимся демонстрировать свое техническое превосходство, почему мы отдали катер и ракету? Приходится носиться по острову, словно горным козлам, а можно бы было откинуться на спинку кресла и фьють!
— Фьють будешь делать ногами. А технику мы отдали именно по тем соображениям, какие ты только что высказал. Чтобы продемонстрировать нашим народам могущество богов. Но в разумных пределах!
— Куда там! Кеельсее летает на гравитолете только ночью, Инкий, правда, не прячется в темноте, но он носится над океаном и удивляет лишь одних китов.
— Оставь их в покое. Это не наше дело. Лесс, последи за этим вечно пьяным дураком. Крека не трогайте! — вновь напомнил он.
— Ха — хмыкнул Ксерий, выходя из рубки, — он, кажется, боится за нежную психику этого потомка дикаря.
Гир это слышал и крикнул вслед Ксерию:
— Не забывай, что он наполовину атлант! И прекращай эти глупые разговоры. Я не хочу осложнений на базе!
— О'кей, шеф! — пробормотал себе под нос Ксерий.
На экране монитора живучий дикарь упорно карабкался по скалам. В нем чувствовалась животная жажда жизни. За то время, пока Гир спорил с Ксерием, он успел уйти довольно далеко. Но это ему ничего не давало. Ведь остров — это обсосанный океаном маленький кусочек суши. А Круглый Остров был очень маленьким кусочком. Дикарю было некуда бежать.