Кроме них на этой планете никого нет. Глупо продолжать припоминать друг другу прошлые обиды и сводить старые счеты.
Несколько раз она порывалась отправиться за ним в чащу, представляя себе, как он гибнет, погружаясь в бочаг болота, как дикие звери рвут его на части… Она даже простила ему ту выходку на берегу заводи, когда наглый имперец не опустил взгляда, рассматривая ее обнаженную!
Но вот из темнеющего леса шагнул на поляну знакомый силуэт. Поравнявшись с Джин, он передал ей импровизированный мешок, сделанный из обрывков некогда белого плаща:
— Галеты из сухпайков надоели до смерти. Я собрал фруктов.
Джин молча прицепила мешок к крюку и с помощью лебедки подняла добычу адмирала в убежище, потом сказала, старательно глядя в сторону:
— Я поняла. Буду говорить, куда и на какое время отправляюсь. — И, замявшись, добавила: — Орсон.
— Спасибо, что не «командир», — сухо усмехнулся он, правильно интерпретировав причины смущения девушки.
***
Дни проходили в поисках того, как сделать жизнь на необитаемом острове более комфортной: Джин экспериментировала с глиной, найденной у ручья, в надежде сделать из нее грубое подобие посуды. Фрукты, консервы и галеты из сухпайков готовить было не нужно, но девушка исходила из подозрений, что если их и найдут, то случиться это может не скоро. Долгое время попытки Джин слепить что-то достойное оборачивались крахом, а ее жалкие изделия высмеивались Кренником, который каждое утро уходил на рыбалку к океану, чтобы разнообразить их убогий рацион и экономить консервы. Джин терпеливо сносила все желчные остроты имперца, чтобы в полной мере вернуть их ему, дождавшись Орсона и оценив его скудный улов. Как и всякий мужчина, Кренник был тщеславен и крайне болезненно воспринимал ее упреки. В таких взаимных, ставшими привычными перебранках они находили некий извращенный комфорт. По вечерам Орсон трудился над прибором, способным разогреть пищу и не спалить при этом их убежище. Для этого ему понадобилось снять половину внутренних панелей грузового отсека, разобрать и почти полностью переделать конвертер, превратив его в слабый, но действующий аккумулятор, присоединенный к нагревательному элементу. Джин внимательно наблюдала за его действиями, иногда спрашивая что-то. Он отвечал, но как-то отстраненно, будто погрузившись мыслями куда-то вглубь себя.
Однажды, глядя на звезды из «гнезда», Джин спросила:
— Думаешь о том, что происходит там, наверху?
Орсон отвлекся от своего изобретения, потер уставшие глаза и оглянулся на девушку. Она сидела у самого «входа», сдвинув металлическую пластину, и смотрела на горящие в вышине звезды каким-то особенным мечтательным взглядом, которого он раньше не замечал у этой сильной и независимой девчонки. Кренник не хотел разочаровывать ее, но все же сказал:
— Мы с тобой — сброшенные карты. Остались на обочине, а галактика несется мимо в вихре событий.
— Не жаль, что так вышло?
Орсон фыркнул, возвращаясь к прибору. Никак не получалось правильно запитать нагревательный элемент, и он порядком измучился.
— Моя станция теперь в руках Таркина, и уже ему решать, как распорядиться всей ее мощью. Если поступит правильно — станет одним из сильнейших лидеров в Галактике. Возможно, сравнится силой с самим Императором, а если нет… Что ж, туда ему и дорога.
— Ты строил эту станцию так долго, неужели так легко отпустить?
Джин пытливо посмотрела на мужчину. Он сухо усмехнулся:
— Трудно ли родителям отпускать детей в самостоятельный полет?
— Романтичный директор, — передразнила Джин, и он неожиданно рассмеялся по-настоящему. Немного хриплый голос его завораживал, и девушка, смутившись, отвернулась, вновь посмотрев на звезды. Кренник продолжил:
— Это всего лишь проект, Джин Эрсо. Связывал ли я с ним какие-то надежды? Несомненно. Однако человек не достоин того, что удержать не может. Следует двигаться дальше.
И Джин пыталась следовать этому совету. Она раз за разом ходила на реку и набирала глины то с одного берега, то с другого, где сырье было немного другой текстуры и цвета. Комбинировала варианты, экспериментировала с температурой обжига и, в конце концов, у нее получились две корявые, но прочные тарелки.
Желая похвастаться своим успехом, Джин гордо продемонстрировала вернувшемуся с охоты Креннику изготовленную посуду. Он посмотрел на нее с довольной, но при этом неуловимо снисходительной улыбкой:
— Славная работа, Джин. Но и у меня есть чем тебя порадовать!
— Кроме пары тощих куропаток? — поддела девушка, но в следующее мгновение торжествующая улыбка сошла с ее губ: Орсон протянул ей собственные поделки.