Кренник в один шаг оказался рядом, встревоженно заглянул в лицо девушки, и прежде, чем она успела возразить, быстро коснулся сухими жесткими губами ее лба.
— Жара нет.
— Это я и сама знаю, придурок! — Попыталась отпихнуть его Джин, но он даже не заметил сопротивления: сжав ее голову ладонями, он заставил ее посмотреть на кристалл в плошке с водой.
— Зрачки не расширены, дыхание чистое… Где-нибудь болит? Ты не касалась ничего странного?
— Нет! — Возмущенно выкрикнула девушка.
— Раздевайся.
Орсон бросил на пол ворох одеял и достал из небольшой ниши аптечку, проверяя ее содержимое. Джин осталась стоять, гневно сжимая кулаки, однако голос ее прозвучал внезапно тихо и спокойно:
— Что ты сказал?
— Раздевайся, — терпеливо повторил Кренник. — Я должен осмотреть тебя, чтобы убедиться в отсутствии укусов ядовитых насекомых или следов контакта с токсичным растением.
— Я могу точно сказать, что ничего такого нет. — Начиная остывать, буркнула Джин. Внезапно перспектива оказаться перед ним обнаженной всколыхнула в ней весьма определенные чувства, и она медленно принялась стаскивать с себя рубашку, армейские брюки и тонкое белье. Все еще перебирая имеющиеся блистеры с лекарствами, он даже не обращал внимания на то, как взволнованная Джин остановилась перед ним, даже не пытаясь прикрыться ладонями.
— Ты могла пропустить момент заражения — некоторые твари настолько малы, что могли забраться в твою одежду, когда…
Орсон поднял взгляд и сухо сглотнул.
— Убедись, — с кривой улыбкой предложила Джин, дерзко вскинув подбородок. Он встал во весь рост напротив, положив свои теплые, шершавые ладони на ее плечи, с которых только начали сходить синяки. Старательно не смотря в глаза Эрсо, заскользил пальцами по гладкой загорелой коже девушки, огладив маленькую, упругую грудь. Заставил повернуться и Джин с трепетом ощутила его горячее дыхание на своей шее. То, как он прикасался к ней — деликатно, мягко, слишком осторожно, одновременно радовало и расстраивало Джин. Ей отчаянно, до дрожи внизу живота, хотелось большего!
— Я ничего не вижу, — был вынужден признать он, обнимая ладонями ее талию и едва заметно поглаживая большими пальцами нежную кожу.
Джин вдруг развернулась к нему, закинув руки за голову, будто красуясь:
— Так и будешь смотреть, или уже сделаешь что-нибудь?
Взгляд Орсона вспыхнул неприкрытым голодом, но он не удержался от ехидного вопроса:
— А как же «одноразовая акция»?
Джин пожала плечами, усмехнувшись:
— Мои условия, значит, могу и передумать.
Холодный свет, исходящий от минерала в глиняной миске, ложился на кожу девушки манящим сиянием. Она была сильной, гибкой хищницей, демонстрирующей себя без тени ложного стыда. И он вполне оценил: вспыхнувшее возбуждение свернулось внутри огненной спиралью, в горле пересохло… Но Кренник вовсе не был неопытным юнцом, теряющим голову из-за взрыва гормонов. Тонко улыбнувшись, он сказал:
— Манипуляция явно не твой конек, Джин Эрсо. А если это провокация, то весьма неумелая и грубая.
— Брось, ты же этого хочешь! — Фыркнула она рассерженно. — Хотел все это время. И признай уже: тебе плевать на то, чья я там дочь и сколько между нами лет разницы. Потому что ты тот, кем был всегда — беспринципная сволочь и мудак. Имперская тварь особой породы.
Коротким, внезапным броском Кренник сбил Джин с ног и она, вскрикнув, упала в ворох пледов, заменяющий им ложе. Нависнув над испуганной, но все еще дерзкой девчонкой, прижав ее весом своего тела, лишив возможности сопротивляться, он медленно, торжествующе улыбнулся:
— Значит, тебе очень повезло, Эрсо, потому что наши желания совпадают. Но вот задай себе вопрос… — Орсон в зловещей ласке провел подушечкой большого пальца по пухлым губам Джин: — Что будет, если однажды я не захочу идти за тобой, когда ты в очередной раз попадешь в неприятность?
Джин молча смотрела в его синие глаза и ей казалось, что в их глубине она различает серебристые искры ярости и чего-то более темного, страшного… И упрямо не отворачивалась, бросая вызов.
— Твои собственные манипуляции не слишком отличаются изяществом, — наконец, прошептала она и Кренник вдруг тихо хмыкнул. Будто Джин прошла какую-то проверку. Они оба пересекли некие границы, за которыми прежние виды связи и отношений потеряли привычный смысл. Его губы властно накрыли изгиб шеи Джин, а она сжала пальцы в его волосах: пепел и серебро, пахнущие металлом и солнцем. Она понимала и принимала его — как своего спутника, защитника, соратника. Как мужчину. И любое движение, любая ласка рождали в глубине ее естества долгожданную волну тепла.