Второй пнул ногой мой рюкзак и то ли сказал, то ли спросил: Сла? - Да, да! Я от Сла, от Славы, - радостно закивал я, сообразив, что это наверное тот самый Лее. - Лее, - сказал он, ткнув себя в грудь, и что-то крикнул второму папуасу. Тот сразу убрал копьё, злобно сверкнув глазами. Я медленно встал. Сверху стали сыпаться папуасы, как зрелые финики. Через минуту их собралось вокруг меня человек десять. Все они были с копьями или каменными топорами, некоторые с луками и стрелами, почти такими, как в фильмах про каменный век. Их тела были раскрашены белой и жёлтой краской, а в носу торчали бамбуковые палочки. Папуасы рассматривали меня с ног до головы. Зачем-то нюхали воздух. Они все были маленькими, не больше метра пятидесяти и я понял, что это их следы я видел у ручья, а не детей. Я посмотрел вверх и только сейчас заметил маленькие бамбуковые хижины, которые были метрах в шести над землёй, прямо на деревьях. Почему-то сразу вспомнил весёлую детскую песенку про аборигенов и Кука. Но мне сейчас было не весело, а очень даже страшно. Лее опять пнул ногой мой рюкзак. Я понял, что он намекает о подарках. Достал и дал ему топор, два мачете, пятикилограммовый пакет риса, спички, мешочек бисера и пакетик с булавками. Лее сразу заулыбался и передал все дары тому, который спрыгнул на меня первым. Тот всё обнюхал и мило улыбнулся мне редкими жёлтыми зубами. Я понял, что теперь у нас с ними дружба навек. Страх начал проходить и я начал громко смеяться, вспомнив, как мне говорил тот матрос - придёшь, спросишь, скажешь. Как будто я шёл в обычную деревню. Мне и сейчас было не понятно, как мы будем общаться. Папуасы смотрели на меня и как-то странно улыбались…. С одного из деревьев спустилась жердь с насечками и папуасы с моими подарками быстро и ловко забрались обратно в свои хижины. Лее взял мой рюкзак и показал мне рукой вверх. Я понял, что он приглашает меня подняться. Это было нелегко, но я всё таки забрался наверх. Правда, для этого мне пришлось разуться, чтобы ноги не скользили. При этом я карабкался обоими руками, а Лее, ловко забрался наверх, держась одной рукой, потому, что под мышкой он держал мой рюкзак.
Взобравшись, он поднял жердь наверх. Теперь мы все были в недосягаемости с земли. Сверху поляна очень хорошо просматривалась. Хижина была сделана из веток и бамбуковых стеблей. Всё крепилась очень крепко к дереву, так надёжно, что даже подо мной ничего не прогибалось. На соседних деревьях был ещё несколько бамбуковых хижин, соединённых между собой жердями. В них я увидел женщин с обвислой грудью и пару ребятишек. Потом услышал визг и похрюкивание. Присмотревшись, заметил маленьких чёрных свиней и даже собаку. Как же они сюда попали? - подумал я. - Аубаны, - сказал Лее, показывая на всё это руками и трогая палочки в своём носу. - Ваше племя – аубаны? - сообразил я, Лее радостно закивал головой. - А когда мы пойдём к шаману? - спросил я. Он показал рукой на горизонт. - Утром? Лее согласно закивал головой, радуясь, что я понял, а потом показал мне жестами, что сейчас мы будем есть и спать. Через час мне принесли какие-то чёрствые лепёшки и кокос. Лепёшка была вполне съедобная, только не понятно из какой муки. Я с удовольствием поел и запил кокосовым молоком. Быстро наступила темнота и я попытался уснуть, положив под голову рюкзак, но постоянные шорохи и звуки леса меня сильно напрягали и только под утро я задремал. Когда меня тронули за плечо, я сразу открыл глаза и увидел Лее. Он широко улыбался и показывал на горизонт. Там только начинался восход. Лее спустил жердь, сбросил мой рюкзак вниз и ловко спрыгнул. Я аккуратно спустился по насечкам. Обулся и мы пошли в глубь леса. Тропинки не было, но Лее ловко и бесшумно просачивался сквозь заросли, а я продирался как медведь. Духота стояла страшная потому, что вокруг было много заболоченных мест. Один раз я даже провалился по самое горло, зато получил огромное удовольствие от прохладной, но вонючей жижи. Заночевали на сухих кочках. Лее ловко развёл костёр, с помощью моих спичек и на ужин пожарил сердцевину ствола пальмы и древесных личинок, которых нашёл в гнилых поваленных деревьях. Я попробовал одну личинку, но мне показалось, что во рту растёкся гной и я с отвращением всё выплюнул. Те опарыши были намного вкуснее.
Лее улыбнулся и с удовольствием сьел всё сам. А сердцевина пальмы была съедобной, как будто жареной туалетной бумаги наелся. Зато спал потом, как убитый. От дикой усталости всё тело ломило, поэтому заснул мгновенно.
На рассвете пошли дальше. В обед Лее начал громко кричать. Примерно через час ему ответили. Мы сразу остановились. Через полчаса на нас вышли два папуаса с копьями. Они злобно поглядывали на меня, а один даже хищно скалил зубы. У этих была другая раскраска на голове и палочки торчали в нижней губе, а не в носу, как у Лее. Они о чём- то «покаркали» с Лее и растворились в лесу. Мы пошли в ту же сторону. Через пару часов вышли к их деревне. - Комбаи, - сказал Лее, показывая на их хижины высоко в деревьях. Эти домики были значительно больше и висели метрах в тридцати над землёй. Наверное эти позажиточнее аубанов будут, - подумал я. – Раз так высоко прячутся. Но самих комбаев я не видел нигде. Лее взял мой рюкзак, осторожно, как по минному полю прошёл к центру поляны и положил его на землю. Сам присел и показал мне, чтобы я сделал то же самое. Я присел и кожей чувствовал, что за нами пристально наблюдают. С дерева спустили жердь, по ней спрыгнул папуас и подошёл к Лее. Они о чём то поговорили, и Лее махнул мне рукой, приглашая подойти. Я понял, что нужно давать подарки. Медленно подошёл и достал из рюкзака два топора, два мачете, спички, бисер и булавки. С деревьев тут же начали спрыгивать остальные «финики». Ко мне, на полусогнутых ногах, с копьём в руке, подошёл старый папуас с перьями на голове. Перед ним все склоняли головы. - Аатука, - сказал он, показывая на мой рюкзак. Я понял что это видимо их вождь и тоже поклонился ему. Потом достал из рюкзака главный подарок – ручной наждак. Поставил на землю, вставил ручку и раскрутил его. Приставил к наждаку лезвие своего складного финского ножа, так что пошли искры. Папуасы в ужасе отбежали. Вождь стоял и с любопытством смотрел. Я поточил лезвие ножа, поднял палочку с земли и легко рассёк её. Дал нож ему. Он понюхал его и взял. Потрогал пальцем лезвие и заулыбался, показав мне два жёлтых зуба.
Я жестами показал ему, что нож и наждак теперь его. Он заулыбался ещё шире и я увидел третий зуб. С этого момента мы были друзьями. Папуасы подошли ближе и стали рассматривать наждак. Я взял у Лее мачете и показал всем как его точить. Им очень нравились искры. Они их трогали руками и уже не боялись, по очереди пробуя точить лезвия. Вдруг они все, кроме вождя попадали на колени и склонили головы. К нам шёл пожилой папуас в повязке из банановых листьев и толстым копьём. Его копьё было толще и длиннее, чем у остальных. Он был единственным, на чьём теле было что-то, вроде одежды. Остальные были абсолютно голыми. Когда он подошёл ближе, я увидел на нём бусы из чьих-то зубов. - Барао, - сказал Лее и показал мне, чтобы я поклонился. Сообразив, что это тот самый шаман, я почтительно склонил голову и достал из рюкзака пакет. Развернул и подал ему. Там было много разноцветных бус и браслетов, которые я купил согласно списка. Шаман долго нюхал всё это и только потом взял пакет в свои руки. Положил его на землю и стал перебирать, внимательно рассматривая свои подарки. Остальные папуасы с завистью смотрели на колдуна и на его богатство. Потом он встал, подошёл ко мне и похлопал по плечу. Судя по улыбке Лее, я понял, что шаман доволен. Вечером в честь меня зарезали дикого кабанчика, которого спустили с дерева. Оказывается, они их под мышками носят. И все с удовольствием ели жаренное мясо с лепёшками. Пили какую-то белую жидкость с ужасным запахом, от которой я быстро захмелел. С наступлением темноты все комбаи забрались в свои хижины и видимо от выпитого и хорошего настроения, стали хором петь протяжную и красивую песню. Это было сильное впечатление. Почти в полной темноте, звуки песни льются откуда- то с неба. Я с удовольствием слушал их внизу, настелив себе пальмовых листьев, потому, что не решился лезть на такую высоту. Потом со всех сторон послышались стоны женщин. Я понял, что настало время исполнения супружеского долга…. Утром я проснулся от гортанного пения шамана. Он бил в бубен и плясал у костра. Ко мне подошёл Лее и жестами начал показывать будто он стреляет из лука и бросает копье.