В общем, эта Эрика производила противоречивое впечатление. Он всё наблюдал за ней и никак не мог определиться, кого именно видит. У неё была довольно грубая и жёсткая, категоричная и отрывистая, манера разговора. А также привычка громко смеяться, запрокидывая голову. Чувствовалась способность при желании всех построить и даже взять в ежовые рукавицы. Уж эта девица никому не позволит собой командовать, и принципиально не станет думать и жить так, как принято другими. Она была шумной, острой на язык и очень вспыльчивой, но в то же время в ней странным образом присутствовали какая-то мечтательность и нерешительность, даже робость. Она подолгу молчала и предпочитала наблюдать. Кажется, она была из тех людей, что могут долго топтаться перед дверями комнаты, но так и не решиться войти, которым трудно заговорить первыми или задать вопрос. Она как будто что-то скрывала, или боялась сболтнуть лишнего, чувствуя, что её не поймут. Раймонд подозревал, что по-настоящему её никто не знает. Все видят только внешнюю маску весёлого, грубоватого и прямолинейного человека, но о том, что творится в её внутреннем мире, возможно, имеет более и менее связное представление только Кора. Похоже, внушительная часть агрессии Эрики служила лишь для того, чтобы спрятать нервную и чувствительную натуру. Ему казалось, Эрика способна дать в морду за грубое слово, но всё же неделю переживать и расстраиваться из-за него. Или долго обдумывать и не решаться сделать какую-нибудь простую мелочь, но вдруг очертя голову ринуться в опасную авантюру, ни секунды не думая. Что до Коры, то они с Эрикой будто составляли единый организм, в котором Эрика была мозгом, а Кора — глазами и языком.
Эрика заметила, что Раймонд наблюдает за ней, слегка растерялась, но тут же надменно вскинула голову и сделала вид, что её это не волнует. Правда, поза её стала несколько напряжённой. Раймонд заметил, что она болезненно щурится от солнца и потирает лоб.
— Башка совсем разболелась, — объяснила она Коре вполголоса. — Вот угораздило забыть очки дома…
Раймонд выбросил окурок за борт и направился к девушке, по дороге снимая очки от солнца и протягивая их ей.
— Держи.
Эрика вскинула голову и так и замерла. Она впервые увидела его глаза. Почти чёрные, круглые, под длинными густыми ресницами, они оказались глубокими и ясными, к тому же, несомненно, очень добрыми. Он улыбался своей хитроватой и нагловатой, но удивительно простой и искренней улыбкой, а взгляд отвести было трудно, словно Эрику вдруг загипнотизировали. Под левым глазом действительно ещё сохранялся желтоватый след от фингала, но он уже был почти не заметен. Она так и не смогла выдавить «спасибо», и только молча кивнула и надела очки. Как всегда, получилось неуклюже. Но он не смутился, а только шире улыбнулся ей и ушёл обратно, подпирать бортик. Эрика ощутила досаду.
Филька тем временем успела слазить в небольшой трюм и вернуться с ошеломительными новостями.
— Это не наша посудина. Там три больших ящика с ромом! Тётушка настаивала на сугубо безалкогольном путешествии.
— Это ж как удачно мы ошиблись! — воскликнули хором Раймонд и Эрика.
Антонио, который как раз недавно был выгнан на палубу озверевшим Сашкой, зачем-то тоже полез в трюм, вероятно, изучить провиант повнимательнее, да так и застрял там минут на двадцать. Никто, впрочем, не огорчился.
— А вам, ребят, не кажется всё это странным? — вдруг спросила Кора.
— Что именно?
— Ну, сама эта поездка. Почему тётушка Фильки нас заслала именно на необитаемый остров, а не в санаторий какой-нибудь, как все нормальные тётушки делают? И почему даже меня бабушка и маман так легко туда отпустили?
— Ну да. Притом, что они тебя на рок-концерты со мной пускать не хотели, потому что я на тебя дурно влияю, и тебя там непременно изнасилуют, — подтвердила Эрика. — Почему нас не встретили, бросили, можно сказать, на произвол судьбы? Всё это, как минимум, необычно…
— А ещё… Я не хотела говорить, но скажу по секрету, — призналась Филька, напустив на себя таинственный вид, — мы уже давно должны увидеть впереди остров. А его всё нет и нет.
— Может, мы не туда плывём? — сразу всполошилась Кора.
— Нет, всё верно. Я ходила к Сашке, мы с ним это обсуждали.
Эрика, сидящая на самом носу, вывернула шею, чтобы посмотреть вперёд, и тут же увидела впереди странное облако.
— Прямо по курсу какая-то хренотень, — громко объявила она.
Сашка погудел, а Филька приставила к глазам бинокль. Раймонд подошёл поближе и прищурился, вглядываясь в загадочный объект.
— По-моему, это туман. Только откуда он взялся средь бела дня и почему собрался в кучу, я понять не могу, — прокомментировал парень.
— Мы в это вплывём, через… — Эрика внимательно посмотрела на часики Коры, — Уже.
Посудинка внезапно задрожала, и мотор заглох. Туман обволок друзей со всех сторон, солнца не стало видно, а влажный холод пробирал до костей.
— Что за фигня непонятная?! — истерично воскликнул где-то сзади голос Антонио.
— Это туман. Свали в него, — пробормотала Эрика.
Справа хохотнул Раймонд, чьё тёплое плечо она смутно ощущала в тумане. Слышались ругательства Санька, который тщетно пытался завести катер.
Неожиданно мотор затарахтел снова, а туман пропал, будто его и не было. Не успели ребята недоумённо переглянуться, как впереди показался остров.
— Люди… По-моему, мы перешли в другое измерение, — тут же выдала помешанная на мистике Кора. Эрика и Филька радостно подхватили эту идею. А Сашка уже медленно и аккуратно заводил судёнышко в бухту, окружённую скалами. Антонио хотел было сунуться к нему со своим ценным руководством, но тот только рявкнул:
— Убери его!
Раймонд поморщился и оттащил Антонио за шкирятник.
До берега было ещё несколько метров по воде, и девчонки принялись снимать обувь и закатывать джинсы, чтобы идти к берегу вброд. Вода была совершенно прозрачная, она искрилась зеленовато-лазурными переливами, а под ней был абсолютно белый песок и сновали стайки рыбок. Филька спрыгнула первой и крепко-накрепко примотала швартов к росшему на самом краю скалы дереву.