Ева теперь смеялась.
— Знаю, — сказал он, в полной мере воспользовавшись неспособностью Мэгги говорить. — Кажется, что безопаснее было бы надеть несколько, но на самом деле исследования показывают, что более одного презерватива одновременно снижает защиту. Из-за дополнительного трения могу возникнуть трещины и разрывы.
Он был очень доволен собой.
— Ладно, — прохрипела Мэгги, поднимая руку. — Хватит.
— Хорошо, — сказал он. — Нет проблем.
Мужчина умолк, а затем наклонился вперед в заговорщицкой манере.
— Всего один последний вопрос, чтобы удовлетворить мое любопытство ― почему мы…
— Мэгги только что узнала результаты своих анализов, — сказала Ева, не обращая внимания на отчаянные жесты своей сестры с другого конца стола. — И, к счастью, у нее нет никаких венерических заболеваний.
— Ты говоришь так, будто я бегала по округе и трахалась со всем, что шевелится, — с возмущением произнесла Мэгги с покрасневшим лицом.
— Нет, дорогая, — холодно ответила Ева, — но твой жених так и делал.
Она повернулась к Люку.
— Наша Мэгги ― несчастный получатель неумелых трудов одного человека.
Это утверждение свалилось на него, как тонна кирпичей.
— Серьезно?
— Иисусе, Ева! — разразилась Мэгги. — Это личное!
Он пытался переварить услышанное.
— Одного парня? Одного?
Ева кивнула.
Он бросил взгляд на Мэгги, которая съежилась на своем сидении, втянув голову в плечи. Не только ее щеки, но вся шея и лоб стали красными.
— Эй, — сказал он, наклоняясь, чтобы она могла видеть его лицо и поняла, что с поддразниваниями покончено. — Тут нечего стыдиться. Во всяком случае, это говорит о здравомыслии. Ты не легкомысленная.
— Нет, — протянула Ева. — Она уж точно не легкомысленная. Вообще-то думаю, что быть чуточку легкомысленнее пошло бы ей на пользу. — Женщин вздрогнула. — Ой! — громко вскрикнула она. — Перестань пинать меня под столом, Мэггз.
— Мэгги, — продолжил Люк, зная, что должно быть она ужасно смущена. — Все нервничают, когда сдают такие анализы. Ты бы видела меня. Я был в ужасе, пока ждал своих результатов.
— Правда? — спросила Мэгги.
Девушка выглядела такой неуверенной. Он хотел видеть Мэгги счастливой и открытой.
— Это было полтора года назад, но от одной мысли о том времени в своей жизни я покрываюсь холодным потом.
В его мозгу промелькнул тот момент, когда он в последний раз видел Адину, в красном шелковом платье, с облаком темных волос, размытый образ в стекле, дождь, льющийся вокруг них. Он заставил свой разум вернуться к настоящему.
— Вот видишь, — сказал он, стараясь сохранять голос ровным, — ты не единственная, кто ошибается. Ты думала, что находишься в моногамных отношениях, когда это было не так.
Люк не был любителем пускаться в личные откровения, но некоторые правила стоило нарушать.
— О, — перебила их Ева, вставая, — я вдруг поняла, что хочу заглянуть на распродажу в «Твэнг&Перл».
Она бросила взгляд на часы.
— У вас пятнадцать минут, максимум. Потом я вернусь, потому что к тому времени нашу еду должны будут уже приготовить. Мы пропустили ланч, и я голодна.
— Ты не обязана… — Мэгги осеклась на полуслове, так как Ева уже шла к двери. Она опустила взгляд на свои руки, которые лежали на коленях.
Подошла официантка и приняла заказ у Люка.
— Тайский салат из курицы в арахисовом соусе. Кофе, черный. Спасибо.
Официантка ушла.
Тишина.
— Ты в порядке? — спросил он.
Она кивнула, ее взгляд все еще был прикован к своим рукам.
— Прости, что я смутил тебя.
Мэгги посмотрела на него, застенчиво улыбаясь, и он понял, что прощен.
— Вы, ребята, просто шутили.
Все же, он чувствовал потребность признать свою вину.
— Шутили над тобой, мне жаль.
Она махнула рукой.
— Нет, я легко смущаюсь, — ее взгляд смягчился. — Мне жаль, что та, кого ты любил, оказалась недостойна доверия.
Люк услышал эти конкретные слова, и это каким-то образом облегчило постоянно присутствующую боль у него внутри.
Мужчина бесчисленное количество раз критиковал себя за свою легковерность, за то, что не провел даже самую элементарную проверку Адины и ее «брата» Джаспера, потому что «он был влюблен». Присутствовали все признаки изощренной аферы; он просто отказывался их видеть. Вина и гнев смешались в ядовитый коктейль, который он направлял на себя и на них тоже, за то, что они выставили его дураком и за то, что случилось потом. Все это имело последствия.