И теперь она расхлебывала последствия импульсивного порыва. Мелани только сейчас поняла, как плохо подготовила экспедицию. Хотя эффектный момент, когда Шерман раскрывал инкогнито, ей явно удался. Может, из меня бы получилась актриса, с грустью подумала девушка.
Мелани вздрогнула и взяла себя в руки. Черт побери! Она не должна позволять дурным предчувствиям взять верх над собой.
— Послушай, как человек я понимаю, что ты имеешь право ненавидеть меня. Но взгляни, пожалуйста, на дело и с другой стороны. Авария — всего лишь несчастный случай. Полиция провела тогда самое тщательное расследование.
— Твоя сестра заявила — это нашу машину занесло на повороте, — прокомментировал Энтони равнодушно.
— Правильно, но Алиса тебя ни в чем не обвиняла, — Мелани начала горячиться, — просто описывала то, что видела. Тогда замеры следов от протекторов показали, что никто не нарушил правила, просто дождь размыл дорогу и она стала скользкой и опасной. — Она продолжала доказывать. — Все находилось в руках Божьих.
Мелани помолчала и, осторожно подбирая слова, продолжила. Она знала, какими порой извилистыми и невероятными путями чувство вины преследует невиновных. Похоже, именно этим страдает ее собеседник.
— Никто из нас не виноват в том, что произошло в ту ночь. Ни ты, ни я. Сейчас уже нельзя сказать, могли бы мы тогда предотвратить беду или нет. Человеку свойственно ошибаться.
Энтони остановил ее речь странным взглядом.
— Считаешь, я виню себя?
Мелани быстро сменила тактику.
— После происшествия я написала тебе, хотела рассказать, как сожалею о случившемся. Меньше всего мне хотелось бередить твою рану. Хотя я и не получила ответа, мне и в голову не могло прийти, что ты решишь мстить и будешь лелеять мысль о мести в течение стольких лет. Ради памяти сына ты должен оставить все в прошлом…
— Сына!
Когда Мелани осознала, что означает это восклицание, пол, казалось, ушел из-под ног.
— Я… я знаю, малыш был ранен, сейчас я уже плохо помню подробности, но доктор сказал, мальчику просто повезло, потому что он сидел на заднем сиденье. Ведь твой сын сейчас жив?
Энтони медленно кивнул.
— Да.
— О, слава Богу, как это замечательно!
Глаза Мелани даже увлажнились. Она на самом деле испытала счастье!
— И как себя чувствует? — спросила девушка все же с опаской.
— Отлично. — Энтони мрачно ухмыльнулся.
— Для ребенка эта авария должна была стать ужасным испытанием. — Мелани опять почувствовала сожаление.
— В пятнадцать лет ты сама еще не вышла из детского возраста.
Мелани выпрямилась, еще раз поразившись, что достает в полный рост лишь макушкой до небритого подбородка мужчины.
— Скажи, ты любишь детей? — неожиданно спросил Энтони.
— Конечно, очень люблю. — Девушка почувствовала себя сбитой с толку.
— Некоторые женщины не любят.
— Я люблю детей, — повторила Мелли решительно. — Джастин считает, что я стану замечательной матерью.
— Нарочно говоришь о Джастине, чтобы позлить меня? — Энтони зловеще прищурился. — Разве ты до сих пор не поняла? Единственное, что ты должна делать, — это на коленях вымаливать у меня прощение.
В тихом голосе прозвучала угроза, и Энтони сделал такое молниеносное движение, внезапно схватив ее за горло, что Мелани не успела среагировать. Девушка чуть не задохнулась, когда Энтони с силой привлек ее к себе.
— Последуй моему совету и забудь прошлое. Ты не вернешься домой и не станешь женой Картера. Не будет ни детей, ни вообще чего-то общего у вас в жизни.
Длинные сильные пальцы крепче сжались на шее, и Мелани пришлось приподняться на цыпочки, чтобы хоть как-то ослабить давление и вздохнуть. Поддерживая равновесие, девушка непроизвольно вцепилась в плечи мужчины, ногтями царапая кожу. Не обращая внимания на боль, Энтони процедил:
— Теперь я — твое будущее. Ты в моих руках.
Мелани сдавленно вскрикнула, когда его свободная рука скользнула под свитер и мягко погладила по гладкому животу.
— Первый ребенок, которого ты выносишь в своем чреве, будет моим. Первый ребенок, которого вскормишь грудью, будет принадлежать мне.
Девушка ужаснулась, сначала от бесстыжего заявления об их совместном ребенке, потом ее потрясло, что где-то глубоко внутри, в душе, хотела того же. Только бы скрыть свое неистовое желание, не показать, как ее тело жаждет слиться с телом этого изувеченного дикаря, который стал для нее воплощением мужской силы. Но все же какие-то токи исходили от нее, поэтому мужчина прикусил губу, когда его пальцы проникли под кружевную резинку бикини и осторожно погрузились в заросли курчавых волос меж ее бедер.
— Теплое маленькое гнездышко! Интересно, он такое же горячее и пряное, если попробовать его на вкус?
Мелани пыталась сопротивляться, но мужчина подавил эту слабую попытку, накрыв своим ртом ее распухшие губы.
— Да, уверен, ты горячая и ароматная, когда пылаешь страстью, приперченная восхитительными веснушками и подсоленная потом страстей. Я хочу съесть этот великолепный завтрак.
Затем мучившая Мелани рука двинулась выше, поглаживая шелковистую кожу, достигла отяжелевшей груди и задержалась на предательски затвердевших сосках. Мужчина удовлетворенно застонал и неожиданно, оттолкнув Мелли, отступил.
Ошеломленную диким натиском девушку качало, будто она только что спустилась с шаткой палубы на твердую землю. Энтони с жестоким удовольствием наблюдал за своей жертвой, его грудь все еще вздымалась, весь облик его выражал непомерное тщеславие.
— Поняла, в чем состоит высшая справедливость, дорогуша? Око за око — стало бы недостойной местью для такого человека, как я. Выбираю для тебя более интимный, приятный и плодотворный способ мести…
Глава пятая
— Что потеряла, хитроумная моя?
Выйдя из полуразвалившегося лодочного домика — потребовалось полчаса, чтобы проникнуть в него, — Мелани вздрогнула от неожиданности.
Рассудок — хотела ответить девушка. Наверняка она и вправду сошла с ума, разрешив этому пирату играть в такие игры. Возможно, что и она не в себе, в глубине души получая извращенное удовольствие от их противостояния.
Хозяин острова элементарно шантажировал и нагло третировал ее, не обращая внимания, что жертва — женщина. Правда, отнюдь не страх и отчаяние заставляли учащенно колотиться сердце Мелани. Дыхание перехватывало, когда Энтони просто находился рядом.
Мелани, прищурившись от прямых лучей солнца, бивших в глаза, взглянула на своего тюремщика.
Энтони презрительно ухмылялся; он был защищен от промозглого ветра непромокаемой теплой курткой, из-под которой виднелся серый свитер грубой вязки — в таких обычно ходят рыбаки. Трудно представить этого человека на берегу моря в строгом деловом костюме, однако и он наверняка сидел бы превосходно, подчеркивая высокий рост, узкие бедра и размах широких плеч. В элегантном костюме и галстуке Шерман, конечно же, более походил бы на видного бизнесмена, руководителя огромной корпорации, чем на рыбака, как сейчас. Он стоял, прислонившись к стене лодочного домика и сложив на груди руки.
— Ну, нашла лодку?
— Вероятно, где-то тут припрятана, — бормотала Мелани, раздосадованная, что ее застукали на месте преступления. — Раз уж ты живешь на острове, то обязательно где-нибудь хранишь лодку или какую-нибудь другую посудину.
— Может, посмотрим вместе? — с издевкой спросил Энтони, не отводя проницательного взора.
— Нет, уж. Благодарю, — отрезала Мелани.
Как хорошо, что ее до ушей закрывает толстый свитер, а на ногах шерстяные брюки, — хотя рядом с Энтони девушка всегда чувствовала себя неуютно, словно была раздета. Наверное, дело во взгляде единственного глаза, он смотрел на девушку, как хозяин, надменно и хищно. Мелани надеялась, что ее неуверенность не очень заметна.
В то памятное утро, заявив о безумных притязаниях на нее и планах мести, Энтони затем все же показал, где лежали ее костюм, блузка и бюстгальтер. Мелани собрала вещи, и Энтони отвел напуганную девушку вниз по чугунной лестнице в комнату, где она нашла пустой дипломат и небольшой саквояж, который оставила в номере мотеля. В саквояже лежали туалетные принадлежности, ночная рубашка и одна смена одежды, все это мало подходило для долгой жизни на острове.