— Как вы смеете! Немедленно уходите отсюда!
Та повернулась и встретилась глазами с женщиной, чей взгляд был бесстрашным и суровым, как у воительницы.
— Орнелла Санто?!
— Орнелла Гальяни, сударыня. А теперь покиньте палату, пока я не позвала персонал и не рассказала о том, что видела и слышала!
Амалия издала нервный смешок.
— Гальяни? Я не ослышалась? Это шутка?
— Нет. Я жена старшего брата Джулио. И я не позволю вам издеваться над ним.
Джулио пребывал в состоянии какого-то странного отупения. Все вдруг сделалось далеким и безразличным. Он вспоминал себя, стоящего на пристани Тулона, юного, дерзкого, здорового, беспечного. Полагавшего, что впереди его ждут годы искрометного счастья, великих свершений, головокружительного успеха. Теперь Джулио понимал: будет ли он лежать в постели, изнывая от одиночества и скуки и лениво следя за полетом мух, или ковылять на костылях среди спешащих и бегущих людей, его дорога подошла к концу.
Амалия ушла. Орнелла что-то говорила, но он не слушал. Потом вдруг промолвил:
— Я забыл сказать, что видел твоего брата. Это было лет шесть назад.
Орнелла уставилась не него.
— Андреа! Где он?! Что с ним?!
— Он был среди каторжников, которых вели по тулонской пристани.
Орнелла опустила голову. Она не знала, было ли это проявлением благодарности со стороны Джулио или он стремился причинить ей боль.
— Теперь я знаю, где его искать.
— Тебе не кажется, что ты опоздала? Почему ты не делала этого раньше? Почему вычеркнула его из жизни? Можешь не отвечать — я и так знаю. Мне непонятно другое: зачем ты сюда пришла?! — сначала он говорил вкрадчиво, тихо, но последнюю фразу почти прокричал.
Когда он заговорил об Андреа, Орнелла мгновенно замкнулась в себе, словно захлопнула какую-то дверь, и Джулио понял, что не сможет вытащить наружу ни ее страх, ни ее совесть.
— Я пришла, чтобы забрать тебя из госпиталя.
Джулио криво усмехнулся.
— Куда?
— К себе, в свою квартиру. Ты поживешь у меня до приезда Дино.
— Я не хочу видеть Дино, я его ненавижу. И тебя тоже. Убирайся!
Темные глаза Орнеллы сузились. Она сжала губы. Джулио забыл, что она тоже может быть безжалостной.
— Мне нужно несколько дней, чтобы обустроить свое жилье, а потом я приду за тобой, — ее тон не допускал возражений, и в нем не было ни капли сочувствия.
— Убирайся! — повторил Джулио, закрывая глаза.
Когда Орнелла ушла, в его душе пробудились упрямство и злость — силы, способные свернуть даже горы. Джулио с отвращением посмотрел на мундир, который висел на стуле. Он попросил мадам Брио купить ему обычную одежду. Она принесла ее на следующий день и не взяла денег.
— Это одежда моего старшего сына Алена. Она почти новая. Думаю, вам будет впору.
Когда Джулио глянул вниз, по его лицу пробежала тень. Возле кровати стоял только один сапог.
— Мне безразлично, какими станут мой муж и мои мальчики, лишь бы они вернулись домой живыми! — сказала мадам Брио, проследив за его взглядом.
— То есть вы хотите сказать, что они были счастливы купить жизнь такой ценой?
— Нет, я про другое: поезжайте к матери, она будет рада, что вы вернулись, окружит заботой и любовью!
Джулио задумался. Мать — да, но есть еще и отец, который привык оценивать людей и вещи с точки зрения их пользы. Леон всегда говорил: «Подрастут дети — станут работать на земле, появятся внуки — тоже будут помогать». На что ему сын, который не может ни пахать, ни пасти скот, ни управляться с парусом, ни даже что-либо мастерить?!
Разумеется, в такой ситуации Леон не возражал бы против его возвращения, но Джулио скорее умер бы, чем принял снисходительность отца, отца, который выгнал его из дому!
— На Корсике не принято, чтобы взрослые дети сидели на шее у родителей.
— А вы и не будете. Вы еще многое сможете, Джулио. У вас появятся свои дети. Поверьте, найдется немало славных девушек…
— У которых не все в порядке с головой?
Мадам Брио замерла: по лицу Джулио скользнула тень улыбки, он говорил обычным, спокойным, даже слегка небрежным тоном. Она понадеялась, что он наконец оправился от удара и понемногу обретает силы жить дальше.
— Простите меня. Я в самом деле говорила то, что думаю.
Джулио знал, что должен сделать. Орнелла сказала, что придет через несколько дней, значит, в его распоряжении не так много времени. Прежде он только лежал и до недавнего времени даже не мог повернуться на бок без посторонней помощи, а теперь ему предстояло научиться ходить.