Солнце понемногу садилось, по воде бежала кровавая рябь, а у горизонта сгущались багровые тучи.
Джулио сел на палубу и задумался. Сегодня он вновь услышал слова о долге, слова, которые преследовали его с детства, как преследуют удары бродячую собаку. Услышал от людей, которые едва не заставили его проститься с жизнью.
Всюду одно и то же! Джулио казалось, что судьба затягивает на его шее удавку, и он не чаял вырваться из этой петли.
Он лениво следил за скользящими по заливу лодками. Скоро стемнеет, судна вернутся в гавань, на берегу зажгутся огни, и он останется один на один с шумом прибоя и невеселыми мыслями.
Мимо проплывала лодка, которой правил юноша лет семнадцати. Джулио узнал его: это был Элиа Валенти. Его отец, как и многие другие, занимался обработкой губок, кораллов и раковин. Однако Давид Фарина обычно продавал товар не Валенти, а другому человеку. Приехав в Аяччо, Джулио пытался устроиться в мастерскую отца Элиа, но безуспешно. Именно там они и познакомились.
Внезапно Джулио пришла в голову мысль, от которой его бросило в жар. Выпрямившись на палубе во весь рост, он окликнул:
— Элиа! Привет! Куда правишь?
Тот поднял голову.
— Это ты, Джулио? Остался на ночь сторожить улов?
— Да.
— Я еду к северному мысу: отец велел забрать товар у одного из ловцов.
Джулио пожал плечами и прищурился.
— Зачем ехать так далеко? Посмотри на эти губки! Они уже сложены в мешки, и я готов их продать!
Элиа сложил весла. На его лице была написаны растерянность и сомнение.
— Мой отец не берет товар у Фарины.
— Точнее, Фарина не продает его твоему отцу! Сегодня особенный день. Хозяин велел мне сбыть товар побыстрее, кому угодно.
— С чего бы это?
Джулио рассмеялся.
— Может, он хочет начать новую жизнь? Ты хотя бы взгляни на губки! Они превосходные. Поднимайся сюда. Никто тебя не укусит.
Он помог Элиа забраться на палубу и сказал:
— Они хорошо промыты, отбиты и высушены. Две монеты по пять франков за всю партию. Что тебе еще надо?
— Не знаю, — пробормотал юноша, трогая губки, — все это как-то странно. Нет, я должен слушаться отца. Пусть он сам поговорит с Фариной.
— Я с детства слышу о том, что надо слушаться отца, и, на мой взгляд, трудно придумать что-то более нелепое! — процедил Джулио, приставляя к боку Элиа нож. — Видит Бог, я не убийца и не вор! Забирай эти проклятые губки, давай мне деньги и проваливай!
— Ты сошел с ума! Фарина тебя прикончит!
— Думаю, я с ним больше не увижусь.
Элиа отцепил от пояса кошелек и отсчитал деньги. При этом его руки слегка дрожали. Джулио хладнокровно ждал. Получив плату, он велел Элиа спуститься в лодку и принялся кидать вниз мешки с губками. Покончив с этим, посоветовал Валенти убираться на все четыре стороны и с неприкрытым торжеством наблюдал за тем, как тот испуганно гребет к берегу.
Оставшись один, Джулио вытащил якорь, поставил парус и направил судно в открытое море.
Единственный способ вырваться из пут старой жизни и начать новую — действовать против правил и при этом не бояться ни Бога, ни дьявола!
Впереди его ждала ночь, неизвестность и долгие мили пути, но он не задумывался об этом. Для того чтобы расстаться с опостылевшей Корсикой, Джулио был готов рискнуть жизнью.
По морю протянулась длинная золотая дорожка. На небе полыхали багряные облака, а берег был далеко-далеко: черная цепочка гор, ускользающая за туманный горизонт.
Вскоре ветер начал усиливаться. Осенью шторма в открытом море были нередки; некоторые из них могли запросто превратить маленькое суденышко в щепки, особенно если налетит подветренный шквал. Джулио это знал, но он скорее умер бы, чем согласился признать свое поражение и повернуть назад.
Ветер сдувал с поверхности моря тонкую водяную пыль и бросал ее в воздух. Волны поднимались все выше, выстраивались рядами. Потемневший воздух готовился вступить в схватку с черной водой.
Слева и справа от борта с шипением и шумом разбивались пенистые гребешки, осыпая Джулио каскадом острых брызг. Ему чудилось, будто в ответ на его попытки сразиться со стихией море разевает черную пасть и насмешливо скалит белые зубы.
Ветер нарастал, сотрясая воздух ужасным свистом. Нос суденышка то и дело зарывался в воду. Лодка жалобно скрипела, сопротивляясь напору волн, укладывавших ее то на левый, то на правый борт. Все старания правильно развернуть парус ни к чему не приводили: ветер рвал его, как тряпку. Дабы не быть смытым потоком воды, Джулио что есть силы ухватился за мачту.