– Тебе ли говорить о старости! Мы еще воспитаем детей и внуков, не сомневайся. Кстати, я чуть не забыл сообщить тебе важную новость. В горах живет один старец. Он целитель, именем Христа он лечит людей, но он еще и предсказатель, один из тех, кто хранит легенды наших предков и сокровенное знание. Он очень стар, говорят, ему за сто лет уже. От него прибыл человек – старец хочет увидеться с тобой. Если позволишь, завтра отправим за ним гонца.
Король серьезно посмотрел на Гуатра и, приняв решение, ответил:
– Пожалуй, ты прав, но это будет неуважение к старцу – везти его сюда. Лучше поедем туда сами, заодно немного проветримся на горных тропах.
– Ну что, значит – завтра?
– Да, а пока сразимся в шахматы. Посмотрим, как будешь защищаться от моей ладьи! – сказал король, хлопая друга по плечу.
4
Ранним утром все было готово к отъезду. Вороной конь, потомок легендарного Ягуара, бил копытом о землю, в ожидании хозяина. Тавын, садясь в седло, потрепал его гриву:
– Эх, верный друг, мы оба с тобой стареем, только ты еще быстрее, чем я.
В сопровождающие они взяли Сандора, ученика старца, и тронулись в путь. Гуатр спросил:
– Омеана знает, куда мы отправились?
– Пока нет. Честно говоря, я еду не только душу лечить, но и получить разумный совет. Не иметь наследника – не беда, народ выберет достойного человека, способного сохранить на острове братолюбие. Но вот что за предчувствия меня мучают? Об этом и стоит спросить старца.
Через два дня к вечеру они добрались до подножия скалистых Хамсонских гор. Гуатр предложил остановиться на ночлег:
– Близится ночь, кони могут поранить ноги и сбиться с пути. Разожжем здесь костер, с утра тронемся в путь, а к вечеру, если не ошибаюсь, будем на месте.
– Как считаешь нужным, так и поступай, – ответил король.
Пока они устраивались, Тавын слушал, как в тишине леса, под теплым, ласковым дуновением ветра шептались листья деревьев. Этот шорох листвы был не только приятен, но развеивал грусть. Правой рукой Тавын придерживал рукоять меча с изображением золотой головы коня. Он стоял неподвижно, как часовой, будто хотел защитить тишину леса…
Утром они снова двинулись в путь, и почти до заката пробирались по крутым откосам. Вокруг возвышались горные пики – намного выше тех, которые уже остались позади. Они двигались то верхом, то спешившись, и, наконец, добрались до уединенной обители.
Старец вышел сам поприветствовать гостей и обнял Тавына.
– Добро пожаловать! – молвил отшельник. – Очень рад видеть тебя, сынок.
Загоревшее, морщинистое лицо хозяина здешних мест выглядело умиротворенным, а длинная борода и волосы перемешались, образовав белоснежную гриву. Под густыми белыми бровями сверкали добрые глаза. Для своих преклонных лет старик выглядел довольно крепко – в белых одеждах он походил на утес, покрытый снегом.
– Тебя беспокоят непонятные мысли, сын мой? – спросил старец после того, как Тавын высказал ему свое неизъяснимое беспокойство. – Увы, эти же мысли беспокоят и меня. Пойдемте в хижину, у нас впереди долгий разговор.
Дом старца правильней было бы назвать пещерой – вход в нее закрывала бревенчатая стена, а комната уходила вглубь скалы. В центре находился невысокий стол, по обеим сторонам которого располагались дощатые сиденья из красного дерева. У правой и левой стены стояли широкие топчаны, покрытые шкурами диких зверей. Кругом висели и лежали благоухающие связки трав, в различных сосудах хранились сухие лекарства и настойки.
– Сейчас мы поужинаем – вы отдохнете с дороги и восстановите силы, – сказал старец и попросил Сандора собрать на стол нехитрую, но питательную трапезу.
После ужина они наблюдали за закатом. Казалось, что ослепительно золотистые лучи солнца спутались с длинной белой бородой старца – солнце как бы нехотя, неторопливо прощаясь с хозяином здешних пустынных мест, опускалось за изумрудные леса. На фоне озаренного пурпурным светом небосвода ясно вырисовывались горные вершины, покрытые снегом. Светило уходило на покой, чтобы на следующий день с прежней силой и щедростью дарить людям тепло, свет, согревать их тела и души.
Это было неописуемо красиво.
Возле небольшого костра остались три человека: король, Гуатр и задумчивый старец. Наконец в тишине раздался голос старика: