– Сковородка из рук в раковину выскользнула. Все нормально.
– У тебя нет юриста на примете?
– Нет, Ир. Хвала Богам, нас эта тема не касалась.
Судя по голосу, Лена улыбнулась. У них была крепкая семья. Ванька самозабвенно любил жену и сына, и никакая Алина не могла проникнуть в его мозги. Хотя… до некоторого момента я также была уверена в собственном муже, но все пошло куда–то не туда.
– Ладно, сама поищу. Поспрашиваю у знакомых.
– Давай. Я узнаю у Ивана, может у его друзей есть контакты.
– Хорошо. Спасибо тебе.
– Ты родителям еще ничего не говорила? – спросила Лена.
– Нет. Пока не хочу беспокоить. Ты же знаешь, у отца год назад инсульт был, да и мама с высоким давлением. Переживать будут, волноваться. Я им все по факту скажу. Или развод, или реанимация семьи, но последнее уже едва ли.
– Ванька тоже ничего им не говорил, так что не беспокойся.
– Я поняла. Ладно, Лен. Не буду тебя отвлекать…
– Ты не отвлекаешь. Будешь в отпуске – приезжай с мальчишками к нам на дачу. Мы на все лето из города уехали. Отдохнешь, развеешься.
Я не стала говорить, что после всего случившегося дача любимого брата будет постоянно напоминать о том дне, когда я впервые узнала о существовании Алины.
– Спасибо. Мои хоккеисты после окончания учебы на две смены в спортивный лагерь уезжают. На пересменку заедут на несколько дней, а окончательно домой вернутся только в августе.
– Понятно. Ладно, Ириш. Мы тебя любим и всегда поддержим. Держи хвост пистолетом, не скучай.
Последнее пожелание невестки вызвало легкий смешок, отдаленно напоминающий истерический.
– Вот уж скука мне точно не грозит. Я тоже вас люблю. Поцелуй за меня Ваньку и сына. На связи.
– Пока.
Отбиваю звонок и смотрю на часы. Прикидываю, сколько времени нужно Диме, чтобы упаковать вещички. Прошло меньше часа. Маловато будет, надо еще подождать. Откидываюсь на спинку лавочки и закрываю глаза.
Не все спокойно в Датском королевстве. И в моей душе – тоже. Я загнала эмоции вглубь, и в разговоре с Леной они прорвались ненормальным коротким смехом.
Что там у нас с этапами проживания неизбежного?
Стадию отрицания я прошла быстро. Суровая реальность позаботилась о том, чтобы все лежало на ладони, никаких сомнений и иллюзий не осталось.
Гнев. Да… в него я нырнула глубоко, едва не задохнулась. Накрывало знатно, аж руки тряслись. Он мешал мне спокойно говорить, в груди все клокотало, а голос срывался на хрип. Истерика захлестывала, когда гнев смешивался с обидой, образуя опасную гремучую смесь.
Торг. Я дала Диме шанс исправить ситуацию, ведь от меня лично ничего не зависело. В этот момент я поняла, как страшно находиться в режиме ожидания: кого из двух женщин выберет мой муж?
Депрессия. Все валилось из рук, но слез было мало. Плакать – не мое. Я не могла видеть Диму, а его прикосновения вызывали рвотный рефлекс. В тот момент я порадовалась, что не беременна. Во многих женских романах авторы любят накрутить эмоций внезапной беременностью. Хорошо, что обошлась без этого.
Принятие. Кажется, я уже приняла факт того, что Дима – не мой мужчина, но все равно… больно. Обидно. И временами я откатываюсь в депрессию. Ничего, работа и сыновья меня вытащат, уверена.
Встаю со скамейки и медленно иду в магазин, вспоминаю наличие продуктов в холодильнике. Собираю мозги в кулак, кидаю в корзину цыпленка табака, которого сегодня запеку в духовке, овощи, хлеб и немного свежей картошки.
«Мурано» на нашем парковочном месте нет, мой старенький «Солярис» остался без пары. Муж отбыл на новое место жительства.
Дом. Милый дом встречает тишиной. Мальчишки еще на хоккее. Пустота в квартире перекликается с пустотой в груди, в которой зияет дыра, пробитая предательством мужа. Оставляю пакет с продуктами на кухне и иду в нашу с Димой комнату.
Полки в шкафу, где еще недавно лежали его вещи, наполовину пусты. Рубашки, костюмы, джинсы исчезли, как и несколько коробок с обувью. Так странно смотреть на эту пустоту… Из горла рвется звук, похожий на вой… Реву… Что оплакиваю? С кем прощаюсь? Отпускаю своего мужчину, отца наших детей. Просто сижу на своей половине кровати и вою, раскачиваясь из стороны в сторону. Я – не сильная, я – девочка и сейчас мне очень больно. Сегодня я вновь останусь одна на двуспальной кровати. К этому нужно привыкать.