– У тебя ведь есть другие колечки? Если нет, то мы с Юркой купим новое. У нас карманные деньги есть, мы экономили. На бриллиант не хватит, но…
Не могу больше, срываюсь. Сгребаю парней в охапку и реву, прячу лицо на груди одного, а потом прижимаюсь к другому. На их домашних футболках остаются темные пятна от моих слез. Парни становятся мужчинами не в постели, совершая сексуальные подвиги, а рядом с женщиной, попавшей в трудную ситуацию. Мои сыновья повзрослели слишком быстро.
– Есть, мои хорошие, конечно, есть. Завтра обязательно надену, – шепчу, шмыгаю носом, не поднимая взгляда. Знаю, что и они плачут, пытаясь незаметно размазывать по щекам соленую воду и тихо шмыгая носом. Сейчас нам всем это нужно – выплеснуть эмоции, чтобы скрученная до предела пружина боли и обиды ослабла, не мешала жить. – Я вас очень люблю.
Сердце – на разрыв, в хлам, в ошметки. Боль бешеными молоточками стучит в висках, но сильные руки и тепло моих мальчиков постепенно ее изгоняют, оставляя звенящую пустоту. Пусть так.
Чтобы отвлечься от эмоциональной сцены, идем в комнату к Алешке и начинаем проверять его огромную сумку, с которой он завтра уезжает в лагерь, а потом уделяем внимание Юре. Конечно, это все формальность: в бесконечные поездки спортсмены собирают дорожный набор не глядя, помнят наизусть все нужные вещи. Прикасаюсь к вещам, любуюсь сыновьями. Глаза снова на мокром месте.
Еще одна ночь пролетает, даря странные сновидения. Почему–то в последнее время мне часто снятся птицы, парящие над морем. Белый птицы. Чайки, может быть? К чему? Не знаю. Постоянно думаю об отъезде своих «белокрылых» хоккеистов, вот и снится непонятное…
– Ты не переживай, мам. В двенадцать автобус отходит от клуба. Как займем места – напишем, – рапортует утром Рома, накрывая завтрак на троих. – Все будет хорошо!
Я в этом уверена, вот просто абсолютно, только душа тихонько подвывает, предчувствуя два месяца одиночества. В моей жизни это происходит впервые и на праздник не похоже ни капли.
– Ир, ты чего такая грустная?
Маша–администратор с моментально ловит это настроение. Летом количество операций уменьшается, но сейчас это не радует: развод и раздел имущества маячит на горизонте темным призраком, а обязательные выплаты по ипотеке сами себя не погасят.
– Нормально, Машуль, просто задумалась.
Хочу пройти мимо, но тонкие пальчики Марии цепляют меня за локоток.
– Девчонки шепчутся, что ты себе Марата отхватила. Это так, Ир? Все завидуют…
Опаньки! Знала, что мимо внимательных женских взоров распитие кофе на парковке не пройдет бесследно, но, чтобы все так серьезно… не ожидала. Объяснять и убеждать кого–либо все равно бессмысленно, вы сами понимаете, поэтому…
– Маш, мы просто приятели. Расслабься… Марат – джентльмен и отличный собеседник.
Под тихое женское хмыканье освобождаю руку и иду в раздевалку, когда ухо обжигает чужое дыхание и пара фраз.
– Я вот гадаю: это был комплимент или оскорбление? Ммм?.. Приятели, говоришь?..
Вот черт! Подкрался незаметно, выпуская в забег по моему телу табун колючих мурашек. Не хочу ничего говорить. Я не готова разбираться в тонкостях мужского общения и психологии. Как пелось в одной песне, «мы просто знакомы». Пока пусть будет так, ибо Боливар не вывезет все и сразу. Оставляю вопрос без ответа и скрываюсь в раздевалке.
Сегодня мои мальчики уезжают… Может кота завести? Будет не так одиноко.
– Ма, мы на месте. Поехали, – прилетает в мессенджер. Парни создали новый чат для нас троих, теперь общаемся в нем. Старый семейный – на четверых – уже долгое время не используется. Грустно.
Читаю в перерыве между операциями, строчу в ответ: – Удачи! Я мысленно с вами. Люблю. Целую.
Несколько ми-ми-ми-шных смайликов в конце строчки. Брутальным пацанам не по чину, а маме можно, она – девочка.
Где–то там, наверху, решили исправить мне настроение, поэтому утром под дворником старенького «Соляриса» я начала находить милые букеты. Белые ирисы, хрупкие разноцветные герберы, лилии… Лепота! Сначала хотела сходить на пункт охраны, посмотреть по камерам, кому не спится ранним утром, а потом передумала. Люблю сюрпризы! Дед Мороз среди лета – а почему бы и да! Приходится вновь возвращаться домой, чтобы поставить цветы в вазу, но это – милые хлопоты.