— О, я люблю вкус этих слов. Дорогой, эти слова для меня слаще меда. Я хочу распахнуть окна и прокричать на всю округу: «Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!» А как ты считаешь, мы знали об этом раньше?
— Возможно. Трудно сказать, Мардж. Пожалуй, все же да. В противном случае…
— О, сколько же времени мы потеряли. Сколько его улетело в трубу. Грифф, пожалуйста, поцелуй меня.
Он нежно поцеловал ее, прочно поддерживая левой рукой. Она легонько отстранилась, ее губы с явным нежеланием прервали поцелуй.
— То, что я говорила насчет моллюска…
— Я знаю.
— Я вовсе не имела это в виду.
— Я знаю.
— И у тебя прекрасное чувство юмора. Я смеюсь над всем, что ты говоришь, Грифф… ну, конечно, не над всем, не тогда, когда ты говоришь о серьезных вещах… Но когда ты шутишь у нас в кабинете… Знаешь, Грифф, иногда мне приходится даже отворачиваться, чтобы ты не видел, как я смеюсь, и не подумал, что я глупенькая… но теперь я уже не стану отворачиваться. О, Грифф, ну разве это не чудесно? Теперь я могу любить тебя и смеяться вместе с тобой. Обними меня крепко Грифф, крепко-крепко, и вытащи руку из этой дурацкой кастрюли.
Он обнял ее и сказал:
— Но у меня же рука мокрая. Она…
— Не важно, дорогой.
— Твоя блузка…
— Обними меня, Грифф.
Он крепко прижал ее к себе, и она впервые в жизни испытала чувство полного единения, завершенного счастья, которое накрывало ее, как шатер. На ее лице снова расцвела улыбка, наполненная любовью и переполнявшим все ее естество теплом.
— Я думала, что демонстрация моделей обуви — самое важное, что есть в этой жизни. Что в этом и состоит высшее счастье. Сегодня днем я выступала на подиуме, а вечером ты уже признался мне в любви. При этом ты ни словом не обмолвился о моих ногах и даже не взглянул на них, но я не придаю этому никакого значения. Я так счастлива, что могу взорваться от этого чувства. Я так счастлива, что могу…
— Твои ноги просто восхитительны.
— Не говори так, Грифф. Макуэйд тоже употреблял эти слова. Он…
— Они восхитительны. Макуэйд подонок, но в этом он был прав.
— Впрочем, в твоих устах эти слова звучат совсем по-другому.
— Мардж?
— Да?
— Я люблю тебя.
— М-м-м-м. — Она уткнулась лицом в его плечо. — Наверное, я легкомысленная и глупая. Мне кажется, будто я только что появилась на свет. У тебя нет такого чувства, дорогой?
— Есть.
— Рука болит? — спросила она, неожиданно распрямляясь.
— Я об этом пока как-то не думал.
— Опусти ее снова в воду.
— Нет.
— Грифф! Прошу тебя…
— Я хочу обнимать тебя.
Она удовлетворенно улыбнулась:
— Ну ладно, к черту эту руку. Ой, Грифф, я вовсе не это хотела сказать… Я имела в виду…
— Я знаю, что ты имела в виду.
Он снова поцеловал ее. Это был долгий, нежный поцелуй.
— Грифф, тебя тревожит перспектива с работой?
— Немножко.
— Увольнение будет многое для тебя значить?
— Я люблю эту работу, Мардж. Это часть моей жизни.
— Я знаю.
— Ты тоже часть меня. Ты уже стала частью меня. Я могу сидеть здесь и разговаривать с тобой о работе и при этом знать, что есть на свете человек, которому эти разговоры будут небезразличны. Как будто я уже не одинок. А это приятное чувство, Мардж.
— О, почему мы потеряли так много времени, почему?
— Любое событие должно созреть. Возможно, так даже лучше. Но теперь у меня есть ты…
— А у меня ты, и пусть кто-нибудь… — Она резко выпрямилась и поджала губки. — Что у тебя с Карой?
— Ничего.
— Ты уверен?
— У тебя зеленые глаза.
— Ты уверен?
— Ну конечно. Самые зеленющие, которые я когда-либо…
— Я имею в виду Кару.
— Ничего.
— Ты назначал ей свидания?
— Однажды.
— А мне — ни разу! Грифф, я могла бы тебя возненавидеть, но я слишком люблю тебя.
— Мардж, у нас с тобой уйма времени, — мягко проговорил он.
— Я знаю, Грифф, и чувствую себя в безопасности в твоих объятиях.
— Тебя приятно обнимать.
— Я люблю тебя, — сказала она и снова чмокнула его в щеку. — Я люблю тебя. — Теперь поцелуй пришелся в кончик носа. — Я люблю тебя.
— А ты знаешь, — сказал он, — твое послание начинает доходить до меня.
Она рассмеялась, а потом прильнула к нему всем телом, счастливо улыбаясь и думая: «Я люблю тебя. Я люблю тебя», но не произнося этих слов вслух, а оставляя их в своем сердце.
Глава 12
«„Титаник“ за рабочих», — сказал как-то Макуэйд (поспешно добавив при этом: «Но только в том случае, если рабочие за „Титаник“»). И чтобы придать больше веса этому заявлению, а также подтвердить, что слова «Титаника» не пустой звук, он пообещал рабочим повышение зарплаты, а также заверил их в том, что новых увольнений на фабрике не будет.