- Скажи, бабушка, - повернулась она к цыганке, – можешь ты меня от любви избавить? - Таро говорят – ждать надо, – тихо сказала за ее спиной Рада.
- Нечего мне уже ждать! – расплакалась Анна. – Появилась эта Башня в моей судьбе и ничем ее не разрушить! Измучила меня эта любовь, душу вынула, сердце перевернула! Прошу, избавьте меня от нее, если можете!
- Расклад только предупреждает, – сурово отрезала Аза. – Ты не можешь знать, есть эта Башня в твоей жизни или только появится, но Колесница советует не спешить.
- Я не спешу, – Анна вытерла слезы, – просто не желаю больше страдать. Хочу покоя, и пусть не будет счастья, зато жить стану без страданий.
- Помочь тебе можно, – старуха задумчиво смотрела на девушку. – Только помни – избавившись от любви, ты опустошишь свое сердце, и оно больше никогда не испытает настоящей радости.
- Лучше так, чем каждый день оно будет разрываться от горя, – Анна упрямо стояла на своем. - Что же, это твой выбор,
– Аза пожала плечами, – я тебя предупредила. Теперь мне нужна вещь, с которой связаны и ты, и твой мужчина.
Девушка задумалась, потом сняла с шеи медальон из двух сердечек, соединенных между собой специальным механизмом.
Двенадцать лет назад Иван Иванович заказал миниатюрные портреты «своих детей», потом для них был изготовлен специальный медальон в виде двух сердечек, которые при желании можно было носить вместе или раздельно.
Сначала Владимир с радостью носил свое сердечко, однако после поступления в Кадетский Корпус отказался от него наотрез, поскольку «такой же у холопки», и старый барон отдал его воспитаннице. С тех пор Анна никогда более не расставалась с медальоном.
Довольно крупное золотое сердечко, подвешенное на тонкой цепочке, всегда украшало грудь девушки, напоминая о счастливом времени детства. Немного подумав, Анна сняла медальон и протянула его цыганке.
- Вот, – она открыла резную крышку и продемонстрировала Азе находившиеся внутри портреты. Взяв вещь, старуха некоторое время вглядывалась в изображения, а потом повернувшись к посетительнице сказала:
- Дай руку.
Крепко ухватив девушку за запястье, она достала небольшой нож и быстрым движением провела лезвием по ладони Анны. Не ожидавшая такого барышня вскрикнула, но Аза, не обращая на это внимания, занесла ее руку над медальоном и, бормоча какие-то странные слова, капнула кровью сначала на один портрет, потом на другой.
К удивлению девушки, кровь не растеклась, а с шипением испарилась, будто попала на раскаленный металл. Продолжая бормотать, цыганка захлопнула медальоны и протянула их Анне со словами:
- Один оставь себе – другой отдашь ему. Анна попыталась вновь соединить сердечки, но как ни старалась, не смогла этого сделать.
- Не мучайся, – сказала наблюдавшая за ней Рада, – что кровью разделено, только кровью соединить можно.
Поняв, соединить сердечки – напрасный труд, девушка, поколебавшись, взяла одно из них и повесила на шею. Как только металл цепочки коснулся ее кожи, Анну обдало холодом. Словно тысячи ледяных иголок пронзили тело, замораживая его. Девушке даже показалось, будто кровь в ее жилах застывает, замедляя свой бег. Сердце больше не колотилось, не рвалось из груди, оно стучало ровно и спокойно, и ничто не могло заставить его биться сильнее. Анне казалась, что в один момент она превратилась в подобие живой куклы, равнодушной ко всему. Новые ощущения были настолько пугающими, что она переменилась в лице, и наблюдавшая за ней Аза произнесла:
- Ты сама этого хотела. Это твой выбор.
Вынув из ушей дорогие сережки, Анна было протянула их старухе, но та оттолкнула ее руку:
- За это я платы не возьму. Не хочу быть наказанной. Отвечать за остуду придется тебе самой.
- И как долго? – Анна пытливо всматривалась в глаза цыганки. Аза плеснула воды в небольшую чашку, потом вытряхнула туда огонь из трубки. Вглядевшись, вздохнула и сказала:
- Ничего не вижу. Огонь тухнет, вода мутнеет. Вокруг тебя мрак с неизвестностью.
Выйдя из кибитки, Анна огляделась по сторонам. Вроде бы все было, как и прежде, и в тоже же время не таким. Солнце не грело, искрящаяся белизна не радовала глаз, и вообще больше ничего не радовало. Девушка чувствовала себя полностью опустошенной, ей казалось, что внутри нее выжженная пустыня, черная и безжизненная.
Погруженная в свои мысли, она незаметно дошла до дома где, к своему удивлению, обнаружила переполох, вызванный ее исчезновением. Увидев объявившуюся пропажу, слуги с облегчением бросились докладывать барину о возвращении беглянки.