Защелкнув последний замок личной брони, барон прогнал положенные тесты и, когда все индикаторы засветились зелеными успокаивающими светлячками, вытащил из пирамиды массивный станковый бластер. Пора. Таймер еле слышно пискнул второй раз…
– Что у нас? – спросил Иван, спеша к своему креслу в рубке.
Дежурный оператор, нависший над голостолом, не оборачиваясь, ответил:
– Пока тихо. Но до часа «N» еще три минуты.
– Набросьте еще немного на их неорганизованность. Но не слишком. Объявляю готовность номер «один»!
Алая клавиша тревоги послушно подалась под закованным в сталь пальцем. На всех постах коротко провыла сирена, сигнализируя о том, что вот… сейчас… в любой момент…
– Фиксирую сброс энергетического защитного поля вокруг корабля!.. Поле убрано!
– Внешний обзор – в режим ночного видения!
– Есть!
– Огонь по всему живому и неживому без команды!
Дыхание перехватило. Кровь словно вскипела в жилах. Иван явственно увидел, как полыхнули огнем скорострельные спаренные стволы из башен на корпусе приплюснутой туши крейсера, разрывая в клочья скользящие в темноте фигуры. Как с грохотом взорвалось что-то громоздкое, появившееся из мрака, разбрасывая в разные стороны ошметки металла и человеческой плоти. Захлебываясь от злости, заклокотали станковые бластеры и со стороны врага, оставляя на прочной броне корабля подпалины. Но через мгновение сплошной ливень ответного огня защитников испепелил тех немногих, кто пытался захватить корабль.
Тишина, звенящая в темноте… Неужели все? Де Берг внезапно ощутил вспышку острой тревоги, вскочил с кресла, схватил оружие, сорвался бегом к выходу из рубки.
Грохнуло. Атака с фронта была отвлекающей. Под ее прикрытием группа отборных бойцов Джамбо проскочила с другой стороны и пробралась под брюхо корабля. Установить проламывающий корпус заряд – дело нескольких секунд. И сейчас сквозь пробоину внутрь корабля врываются боевики. Но где?!
Двигательный отсек! Заглушив реакторы, они сделают корабль беззащитным и тогда задавят массой! Вот же… Впереди гулко бухнуло, и сразу послышались раздраженные вопли. Сработала одна из ловушек – куча банок с обычной пустотной смазкой. Теперь здесь не пройти – все настолько скользкое, хуже льда. Словно сверхтекучий гель. Если же капли смазки попали на боевые перчатки – пиши пропало: теперь все, что ты возьмешь, просто выскользнет из ладоней. Ага! Точно!..
К раздражению добавилось недоумение. И… рука сама выхватила из поясной сумки шоковую гранату, сжала корпус, активируя взрыватель, и катнула ее за угол. Бронекостюм, повинуясь команде, отключил все внешние датчики, но тряхнуло от души. Снова включились все системы защиты. Теперь отдать сервис-роботам команду на сбор. Они-то могут ползать по смазке, в отличие от людей.
Иван подался назад, распахнул ремонтный люк, скользнул в шахту. Упираясь ногами и руками, словно крот, свалился на ярус ниже, выбил ногой заглушку. И сразу по ушам ударил грохот выстрелов – его команда держалась. Осторожно высунул световод обзорной камеры наружу – вот они, спины врага. Прорываются, как он и думал, к двигателям. А корпус ходит ходуном от бешеной стрельбы пушек – это комендоры отсекают непрерывные атаки снаружи. Откуда же у этого ублюдка столько народа?! Помнится, Короб говорил: человек сто, максимум сто двадцать. А только на отвлекающий маневр было брошено не меньше двухсот. Да еще тут… И гранату не бросишь – здесь, за тонкой стенкой проходят энерговоды. Малейший изгиб – пиши пропало…
Человек десять. Опытные, гады! Грамотно прикрывают друг друга и теснят моих ребят. Хорошо, что за стрельбой не услышали, как вылетела крышка… Дьявол! Вон он, пролом, позади меня! А, помирать, так с музыкой!.. Извлек новую гранату, на этот раз боевую. Легкий поворот корпуса, сжатие чеки для приведения в действие. И аккуратно, чтобы не промазать, навесом, этак очень плавно и осторожно… Как раз из рваной дыры в полу проделанного врагами прохода показалась голова в шлеме. Небольшое яйцо стукнуло его по макушке, скользнуло вниз… Взрыв! Полыхнуло! Из вспышки выкатился пылающий шлем, стукнулся о стенку. Кто-то из пиратов, что прорывались к двигателям, обернулся, чтобы увидеть, как расцветает пламя у дульного среза жуткой марлитанской машинки для шинкования ближнего своего в лапшу. А потом уже было поздно.