В глазах начинает щипать, ведь в воспоминаниях навсегда засел этот фрагмент жизни. Я помню все, что связано с этим человеком, даже самые неприметные мелочи.
- Помню, - тихо отвечаю я, наблюдая за Глебом.
- Громче, - приказывает он и мне ничего не остается, кроме как повторить то, что уже было мной сказано.
- Помню...
- Я хороший парень, подумай, если бы ты сразу ответила мне взаимностью, разве сейчас все было бы так? Разве я позволил бы тебе чувствовать то, что ты сейчас чувствуешь? - в горле словно образовался ком, который не позволяет мне произнести ни слова, - Во всем виновата ты, слышишь? Это ты все испортила. Все могло быть иначе, потому что я любил тебя.
- Ты сделал все возможное, чтобы уничтожить меня. Это ты называешь любовью?
- Я всегда любил тебя...
- Больной любовью, - отвечаю я, пытаясь не смотреть на мужчину.
- Будто у меня был шанс до смерти твоих родителей, - он не смеет даже вспоминать о них! Из-за него они погибли, я не позволю ему говорить о маме с папой.
- Замолчи, - сжимаю руки в кулаки, пропуская через себя всю злость, - Ты не смеешь так говорить! Это ты их убил! Я знаю. Как же я тебя ненавижу... Ты разрушил мою жизнь. Если бы я знала, какой ты псих, никогда бы не позволила отцу приводить тебя в наш дом. Он доверял тебе, сделал все, чтобы вытащить тебя, и ты так его отблагодарил? Я никогда не подпишу те бумаги, никогда, слышишь?
Глеб раскатисто засмеялся, смотря мне прямо в глаза.
- Что? - не понимая спросила я, пытаясь разгадать поведение Глеба.
- Ты правда думаешь, что я все еще думаю об этом? Опекунство твоего щенка у меня, не забывай. А кто становится руководителем фирмы до его восемнадцатилетия?
- Я не позволю, ты сам ведь знаешь, что это невозможно.
- Да, было бы невозможно, - ответил он, - но еще раз хорошо подумав, я понял, что все можно решить иначе. После твоей смерти все ведь перейдет брату, как самому близкому родственнику. Получается я выигрываю сразу две награды. И фирму, и наслаждение от мести, что я наконец отомщу тебе, Варя. Можешь не волноваться, я хорошо буду присматривать за ним, лет так до шестнадцати, - он усмехнулся и сделал шаг ко мне.
- Тебя посадят, - я пыталась вразумить его, хотя бы попытаться, но, кажется, он был настроен на другой исход.
- Разве людей сажают за то, что они находят тех, кто добровольно решил уйти в другой мир? - мое сердце сейчас разобьет грудную клетку. Мне очень страшно. Он не сделает это... Нет, он лжет, он не сможет. Но когда он направился ко мне, я поняла, что его слова могут стать реальными.
- Остановись, - пытаюсь кричать, но от страха я словно забыла, как дышать. Пячусь назад, а после пытаюсь бежать, но из-за боли сделав несколько шагов, падаю на землю. Все не может кончиться так. Я не верю, что все кончится так, - Глеб, остановись, - ползу по земле, ощущая во рту соленую жидкость, что каплями сползала по моим щекам и останавливалась на губах.
Он схватил меня за ногу и потянул к себе, из-за чего я не удержалась и упала телом на землю. Глеб тянул меня к себе, и я делала все возможное, чтобы вырваться из его рук, но мне казалось это невозможным. Я вцепилась руками в землю и пыталась сделать хоть что-то, чтобы освободиться или же выиграть еще несколько секунд, но он сильнее.
На своем теле я ощутила его руки. Нет, нет, нет. В голове крутится только это, забывая о всех проблемах, которые ранее были важны. Я хочу жить. Я хочу жить!
- Отпусти, - кричу изо всех сил, моля о помощи, но разве это имеет смысл? Мы там, где никто никогда мне не поможет. Он все рассчитал. Он знал, что сделает.
Когда он наконец добирается до меня, я кричу, не переставая сопротивляться. Пожалуйста, прошу, я не хочу умирать. Я хочу жить. Я наконец поняла, что по-настоящему хочу жить. Его руки сильно сжимают мое горло. Пытаюсь столкнуть его, но ничего не получается. После недолгой борьбы в глазах постепенно начинает видеться темнота. Мне больно и страшно. Очень... Я больше не кричу, нет, но все еще молюсь.
Еще немного и он осуществит то, что желает. Он убьет меня...
Послышался выстрел. Не знаю, что это было, но после этого Глеб отпустил меня и упал рядом, закрывая меня своим телом. Постепенно я начинаю привыкать к вновь поступающему воздуху к моим легким. Но когда кто-то касается меня и я вскрикнув, пытаюсь снова вырваться, меня приводит в чувство голос. Этот родной голос позволил мне успокоиться и поднять взгляд на рядом сидевшего человека.