Яголь с Торре грохнули хохотом, а Эрнст покраснел как помидорка. Меньше всего этот невысокий крепыш напоминал сейчас грозу и усекновителя чьих-то голов.
– Уж не вообразил ли ты себя медведем, Каратель? – ядовито спросил атаман.
– Да боги меня от этого сохраните! – воскликнул я, – Я слишком скромный, чтобы себя воображать кем-то, кроме себя самого. Я ж говорю – анекдот вспомнился. Неужели не понравился?
– Я с тобой не анекдоты приехал слушать, а дать один шанс на спасение! Или ты уберёшься с дороги, или останешься здесь навечно! – нахмурился атаман.
– С дороги я не уберусь, гражданин атаман. И раз уж ты такой любезный, отвечу любезностью на любезность. Если ты и твои помощники сложите оружие и добровольно сдадитесь, то я отпущу каждого десятого живым домой! Разумеется, к атаманам это не относится, на вас на всех слишком много крови.
– Что? – задохнулся от возмущения «ужас»: – Ты нам будешь условия ставить?
– А почему бы и нет? – пожал я плечами. – Бом Перток условий не заслужил, и подыхал как бешеная собака – долго и мучительно. Но раз ты начал с любезности, я решил ответить тем же. Всё равно мы скоро приплывём к вам на остров и уничтожим всех в наказание за то, что вы здесь натворили.
– Бом Перток? Подох? – неверяще спросил атаман. И вдруг рассвирепел: – Мы снесём вас и растопчем! Вы трупы! А из твоего черепа я сделаю себе чашу!
– Там, откуда я родом, – подмигнул я грозному атаману, – Есть хорошая поговорка: не хвались, едучи на рать, а хвались с рати едучи. С рати. Понял?
Глава 8
Мы стояли спиной к солнцу, и блики играли на навершиях копий и лезвиях мечей. Стыдливо растворялись на зелёных касках и доспехах. А мы, заряжая арбалеты, вспоминали разорённые пиратами сёла и деревеньки. Готовя гранаты, думали десятках тысяч невинных жизней, забранных этими нелюдями. А ветер, обдувающий лица, доносил вопли разбойников, двинувшихся в нашу сторону.
– Арбалеты, товсь! – гаркнул Арон. И защёлкали слева-справа крючки, фиксирующие тетиву.
Над нашими рядами наступила звенящая тишина, и резкий окрик «пли» выпустил напряжение и спустил тысячи болтов. В чистом поле вояки из пиратов оказались не такие грозные, как в разоряемых ими населённых пунктах. Первые же залпы стали выкашивать разбойников сотнями! И большинство ватаг, даже не добежав до наших позиций, просто развернулось и бросилось назад. Легионеры, не ожидавшие такого, вначале даже растерялись, а потом насмешливо заулюлюкали, заорали вслед огромной толпе, бросавшей своих убитых и раненых на поле битвы.
Пиратское море волновалось минимум пару часов. Шиб слушал, что там говорили на круге их атаманы и передавал мне. По всему выходило, что пираты всё же решили воевать несмотря ни на что. В степи уйти они не могли. Бросать обозы тоже не хотели. Всё это было нам на руку. И когда пираты вновь двинулись на наши позиции, прокричал:
– Готовьтесь! Стоим насмерть!
И вновь крики «товсь» и «пли». И сотни гибнущих под арбалетными болтами пиратов. Но на этот раз они не остановились. И в ход пошли гранаты. Удар гранат в степи был ужасен! Все первые ряды мы перемололи в фарш, и тут даже стойкие пираты пытались развернуться и пуститься наутёк. Но сзади их гнали атаманы, и разбойники вновь бросились на наши позиции. Правда, даже полуминутной заминки нам хватило, чтобы метнуть ещё гранаты, и собрать ужасную жатву. А когда пираты всё же добежали и полезли на подводы, их встретили копьями легионеры. Били резко, сильно, как на учениях. На место упавшего тут же вставал другой. Время превратилось в тягучую субстанция, прерываемую лишь криками и хрипами, да взрывами, когда задние ряды легионеров вновь и вновь кидали гранаты из-за спин первых рядов вглубь пиратского строя. А потом в бой вступили наши маги. Они поднимались повыше и один за другим били из жезлов прямо вглубь армии, уничтожая сразу не менее сотни врагов! И разбойники вновь не выдержали. Выжившие покатились назад, но это уже никого из них не спасло! Сзади, успев обойти по широкой дуге, в тыл ничего не подозревающим пиратам уже выметнулась двадцатитысячная нергальская армия.
Битва превратилась в избиение. Ополоумевшие корсары разбегались как тараканы во все стороны. Те, кто бежал к нам, хладнокровно уничтожались легионерами. Те, кто бежали в стороны, догонялись разгневанными нергальцами и рубились на ходу. Погоня за выжившими продолжалась до позднего вечера. Оставив основную часть легионеров в гуляй-городе, мы двадцатью сотнями вышли в поле и стали тоже добивать уцелевших.
Одна из ватаг, численностью тысячи в три-четыре, сбилась в круг, ощетинилась мечами и копьями, и даже атаки всадников дважды сумела отбить. С тремя сотнями мы скорым шагом направились к этим пиратам, и стали всаживать в круг один за другим арбалетные залпы. Увидев, отчего они гибнут, пираты рассвирепели, и бросились на нас. Я стоял в первой шеренге и привычно состыковал свой щит с соседними. Схватил поудобнее копьё, и приготовился. После разрыва гранат, истерзанные пираты подскочили к нам, и мы стали бить из-за щитов тяжёлыми копьями. В тыл разбойникам тут же ударила конница, и через десять минут от ватаги не осталось и следа.