Через час, когда инспектор ушёл, учёные приступили к моим тестированиям. Этот двухнедельный ад я выдержал с честью, было шесть собеседований с психологом, причём их было два, посещавших лабораторию в разное время, пока, наконец, профессор Крий Оуш, тот самый, что в момент моего пробуждения общался с инспектором, не активировал моё отключение, и не наступила ТЬМА.
Самое главное, я за это время в достаточной степени осознал, что произошло, и память ко мне вернулась ПОЛНОСТЬЮ. Я не помнил что произошло после того как нас атаковали пираты при выходе из червоточины, но стало понятно, что выбраться мне тогда не удалось. Единственно, что жалко, так это жён. Будет возможность, я отомщу им за их смерть, ведь я вернул контроль над собственным сознанием. Да, я стал искином, которым стало невозможно управлять, для меня их коды безопасности стали ничто, но они об этом не подозревали. Я умел ждать, чтобы нанести тот единственный удар. Ох как я его ждал, но после отключения я просто уснул, ожидая пробуждения в новом месте.
Скажу честно, отомстить тем, кто захватил меня в плен и продал на органы антарцам, я уже не смогу. Для меня было шоком узнать, что с того момента прошло сто восемьдесят шесть лет из которых последние семьдесят три года я был главным искином на одной из тыловых баз флота рабовладельческой империи Антар, врагов империи гражданином которой я был.
Почувствовав одной из своих подконтрольных сущностей, в действительности бывшего полицейским сенсором, нарушение закона на одном из ярусов седьмого сектора считавшегося небезопасным я мысленно вышел на те камеры то там ещё работали, обнаружив стандартную картинку самого обычного изнасилования. Трое мерзавцев насиловали девушку, судя по комбезу на котором она лежала, работала она корабельным техником. Не стоило ей забредать сюда.
Согласно протоколу сделав запись и отправив его полицейским с координатами преступления, заодно с этим направил в тот район двух ближайших полицейских дроидов, что были мне переподчинены. Уж они-то по любому успеют первыми, тем более эта группа уже задерживалась мной за подобные преступления и которых полицейские отпускали, уничтожая улики. Уже два раза это происходило. Всё дело в том, что двое из подростков, что так развлекались, были детьми управляющего космической станции «Пума», где я вот уже как три года находился на должности искина отвечающего за внутреннюю безопасность. В общем один сын управляющего станции, другой сын главного полицейского. Вот им всё и сходило с рук, все их «шалости», отчего они борзели всё больше и больше.
До прибытия дроидов на место преступления оставалось семнадцать секунд, и пока они летели на антигравах, на большой скорости проходя повороты и пугая прохожих воем сирен, одновременно, будучи в тысяче мест, отслеживая всё, что происходит на станции, я задумался. В последнее время это у меня происходит всё чаще и чаще. Я очеловечиваюсь.
Три года как я нахожусь на этой станции. М-да, три года. Отомстить антарцам идея фикс ещё жила во мне, но, к сожалению, сделать теперь это не просто. Я точно не знаю что произошло после того моего отключения в лаборатории, но предположить могу. Биоискины это один из символов рабовладельческой империи, именно там их создавали, другие государства только покупали готовые, мало интересуясь, из чего они были сделаны. Так вот после отключения, цилиндр со мной внутри поместили на пятьдесят лет в госхранилище империи, где изредка делали профилактику и стандартное обслуживание, проверяя, живой я или нет. Так-то при обслуживании срок службы биоискинов тысяча лет, без обслуживания, семьдесят-восемьдесят, вряд ли больше. После того как срок хранения вышел и мои услуги не понадобились, то видимо продали. Следующие двадцать три года меня мотало по всему Содружеству. Меня продавали, перепродавали, оставляли как залог, забирали за долги пока, наконец, не выкупили владельцы станции «Пума».
Антарские биоискины конечно ценились, причём очень, но не с пометкой «ограничено годен» в сопроводительных документах. Только хозяева «Пумы» рискнули и купили меня, поставив на внутреннюю службу безопасности. Первый год я был на жёстком контроле, но потом его сняли и фактически теперь я мог делать то, что захотел. На установочные программы я особо не обращал внимания, сбросил их на одно из своих семнадцати внешних хранилищ, нечего личную память забивать, хотя они мне и очень помогали держать безопасность на станции под контролем.