– ТЫ это начал, – закричал Малфой.
– Тихо! – заорал на них Северус. – Это правда, мистер Малфой?
Блондин встал и дерзко скрестил руки на груди. Он не выглядел так угрожающе, как хотел, у него был синяк под глазом, а нос все еще кровоточил.
– Что? Что ваш сын хотел убить меня? – выплюнул он.
– Не говорите чепухи. Я спросил насчет Забини, – Северус, напротив, выглядел угрожающе.
Малфой пожал плечами.
– Он предложил работать на меня. И не справился с задачей. Я дал ему подходящее наказание.
– Рабство не разрешено ни в Хогвартсе, мистер Малфой, ни в Слизерине! – голос Снейпа был злее, чем обычно.
– Раньше вы не были настроены против этого, – ухмыльнулся ему Малфой.
– Пятьдесят баллов во Слизерина, мистер Малфой. И одна неделя отработок с мистером Филчем. Придите в мой кабинет завтра после обеда, чтобы обговорить детали, – его взгляд был холоден, когда он смотрел на блондина. – И в следующий раз, когда я услышу, что вы используете своих одноклассников в качестве рабов или слуг, вы будете исключены. И я не знаю, найдете ли вы какую-нибудь другую школу, мистер Малфой. В Дурмштранге вас не ждут, я полагаю.
Сердце Гарри начало биться чаще. Только они трое знали, о чем говорит Северус.
– Я также пошлю письмо вашему отцу. Я дам ему понять, что вы снова привлекли к себе общественное внимание дракой со своим… кузеном.
В следующий момент Малфой побледнел так, что Гарри подумал, что тот упадет в обморок. Он закусил губу и отвернулся от профессора.
Северус продолжал смотреть на него.
– Вы поняли?
– Да, – сказал Малфой, и добавил, – сэр.
Теперь Северус повернулся к Гарри.
– Что же касается тебя, я организую тебе отработку с Хагридом. Я думаю, ему нужен кто-то, чтобы помочь содержать в чистоте его… животных, – с сарказмом сказал он. – А теперь пошли.
Гарри поднялся и последовал за мужчиной в их апартаменты.
Когда они пришли, и Северус закрыл дверь, он прошел к своему любимому креслу и сел лицом к Гарри.
– Объясни.
– Что? – голос Гарри звучал устало. Ну, он действительно устал. Смертельно. И не знал, что должен сказать Северусу. Он определенно не был готов открыть что-нибудь из сегодняшних разговоров. И уж точно не замечания Рона, касавшиеся его… прошлого.
Северус смотрел на него сквозь занавесь сальных волос. Он даже хмурился от гнева.
– Ты определенно не любитель драк. Почему ты ударил Малфоя? И если ты решил атаковать его, почему не использовал проклятье или заклинание?
Гарри опустил голову.
– Ты не поверишь, – вздохнул он, – но я даже не подумал использовать мою палочку. Я потерял контроль над собой, когда увидел, как они бьют Забини.
Он поднял взгляд, и их глаза встретились.
– Ты что-то скрываешь, – сказал Северус уже гораздо спокойнее.
– Я не хочу об этом говорить, Северус. По крайней мере, не сейчас, – он добавил последние слова, как только увидел раздражение, появившееся на лице дяди. – Извини. Это слишком… личное.
– Мистер Уизли, я полагаю? – чистая ненависть звучала в его голосе.
Гарри махнул рукой.
– Я не хочу говорить об этом. Пожалуйста.
Они напряженно смотрели друг на друга, но, в конце концов, Северус сдался.
– Хорошо. Но ты знаешь, что можешь сказать мне, если что-то тебя беспокоит.
– Я знаю. И я думаю, что расскажу тебе все, но не сейчас, – кивнул Гарри и понадеялся, что сможет примириться с тем, что услышал. Со всем. Сейчас это казалось невозможным.
В ту ночь он тоже не мог спать. Каким-то образом ему удалось обмануть Северуса, который никогда не засыпал раньше Гарри, но в этот раз мальчику нужно было время, чтобы поразмыслить. Подумать и передумать.
Итак, его маскировка исчезала. По крайней мере, Рон что-то заметил. Гермиона – нет, но сейчас, когда Рон привлек ее внимание к сходству, было вполне вероятно, что она откроет правду. Но что он мог сделать? Отрицать до конца. Ничего больше.
Насчет Северуса – это была более трудная тема. Гарри очень хорошо знал его прошлое, их общее заключение заставило Северуса поделиться секретами с Гарри. Но до этого момента эти секреты и грехи были безымянными и, таким образом, в определенном смысле нейтральными. На этот раз, однако, он узнал, по крайней мере, четверых из них. Четверых. Семью. Двое взрослых и двое детей.
Черт возьми.
Он не был зол на Северуса и не был обманут. Он просто не знал, как все оценить.
Он любил мужчину. Своего дядю. Своего отца. И он простил ему те вещи, которые были грехами Северуса против него. Но как он мог простить другие вещи? На этот раз это было не его дело – прощать. И это делало все намного сложнее.