Она вошла в комнату, не глядя на трех авроров, у которых был свирепый спор с директором. Она присела рядом с мастером зельеварения и, к удивлению Невилла, влила половину бутылки в горло ошеломленного мужчины. Только когда объятия профессора ослабели, она обследовала мальчика.
– Он отказался отвечать на простой вопрос! – старый аврор был разъярен. – Он даже противоречил себе!
– О чем вы спрашивали его? – угрожающе спросил директор.
– О его шрамах. Сначала он сказал, что летом попал в автомобильную катастрофу, потом я увидел, что этим повреждениям не больше месяца! – теперь объяснил Перси, его руки нервозно сжались. Он не решался спорить с Дамблдором.
Директор повернулся к медсестре.
– Хорошо. Тогда, я думаю, мы можем спросить об этих шрамах профессионала. Поппи?
Когда медсестра подняла голову, Невилл увидел на ее лице явный шок. Ей даже понадобилось некоторое время, чтобы вернуть способность говорить.
– Его… его шрамы… – она прочистила горло. – Да, он получил их летом. Но три недели назад у него был несчастный случай на зельеварении, который заставил его порезы… шрамы снова открыться.
Глаза Невилла удивленно расширились. Три недели назад не было никакого несчастного случая!
Но Дамблдор кивнул.
– Пожалуйста, Поппи, продолжайте! В чем теперь проблема?
– Легкие физические повреждения, несколько ушибов и разбитые губы, из-за нескольких ударов, и большое нервное потрясение, вызванное, очевидно, Круциатусом или Тормента, – сказала она и подняла глаза на директора.
– Проверьте их палочки, директор, – мрачно добавила она.
– Которая из них ваша, мистер Бамберг? – тон Дамблдора был резким и холодным. Тем временем Снейп поднял Квайетуса, и в компании с Поппи направился в лазарет.
– Дубовая, – рявкнул аврор. – И не нужно ее проверять. Я наложил на мальчишку Тормента.
– Тормента? Только потому, что он стыдился своих шрамов? – крайне недоверчиво воскликнул Невилл.
– Мистер Лонгботтом, пожалуйста, – неожиданно улыбнулся ему директор, – это дело мое и этих джентльменов. Вам не нужно здесь находиться. И спасибо за помощь.
Невилл кивнул и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
– Они накладывают на ребенка пыточное проклятье, – покачала головой Гермиона. – Они ненормальные. Не удивительно, что мадам Помфри была так потрясена.
Невилл нервно почесал шею. Они с девочкой были одни, однако он наклонился к ней поближе.
– Гермиона, шрамы Квайетуса действительно месячной давности! Я однажды видел их, когда мы убирали кабинет зельеварения после дополнительных занятий несколько недель назад. Они были покрасневшие и свежие… Я тогда подумал, что он порезался. Но теперь я увидел, что он весь покрыт ими…
– Не знаю, Невилл, – медленно ответила Гермиона. – Возможно, ты видел их после того несчастного случая с зельями…
– Не было никакого несчастного случая!
– Откуда ты знаешь? Его отец – школьный мастер зельеварения, и в то время они экспериментировали с различными ингредиентами для зелья профессора Люпина. Может, у него тогда был десяток несчастных случаев, но ты этого не заметил!
– Но тогда… почему он сказал, что не хочет, чтобы я рассказал о них профессору Снейпу? И почему он просто не сказал мне правду?
Гермиона задумчиво прикрыла глаза.
– Мне кажется, я знаю причину, Невилл. Он беспокоится об отце. Я думаю, ребенком его мучили, и теперь он боится, что если кто-то разгадает этот несчастный случай, в нем обвинят его отца, а он должен будет вернуться в семью.
Невилл сильно побледнел.
– Его мучили…
– Помнишь его обморок на уроке защиты? Я думаю, что он был прямым следствием предыдущего мучения.
С минуту они стояли молча. Потом Гермиона вздохнула.
– Пойдем в лазарет.
Картина, ожидавшая их в лазарете, была удивительней всего, что они видели за этот день. Снейп сидел на кровати Квайетуса с сыном на коленях; он успокаивающе качал явно находящегося в сознании рыдающего мальчика, и спорил с медсестрой.
– Конечно, я отведу его домой. Я не буду здесь спать, а он больше не нуждается в вашей помощи. С ним все будет в порядке.
– Но Северус…
– Нет, Поппи. Я отведу его домой.
– Последствия проклятья…
– Я могу с ними справиться. Если я правильно помню, я готовлю вам зелья и знаю, что ему давать в таком состоянии.
– Но ваши уроки…
– Я не забыл о своих уроках. Альбус, если захочет, позаботится о них. Я хочу побыть с ним. У него был сильный эмоциональный шок. Я не оставлю его одного и, конечно, не здесь! Что вам надо? – внезапно рявкнул он на двоих, стоящих в дверном проеме.