— Нет! Это не Тор. Мы просто друзья!
Брови Патрис собрались вместе, пока она продолжала расчесывать волосы.
— Он был бы прекрасным выбором для любовника, но не обнадёживай парня никакими мыслями о пожизненном партнёре. Знаешь, у тебя не может быть такого.
— Я знаю. Тор — не мой любовник!
— Это не какой-то подросток или садовник, не так ли? Это было бы неприемлемо. Это кто-то, кого ты встретила при Дворе?
— Это никто! Ты остановишься? — Кайла не ожидала, что сегодня разговор пойдёт именно так, и была потрясена тем, насколько близка была Патрис к истине. — Я, как всегда, без любовника.
Патрис усмехнулась.
— Нет. Но ты не должна говорить, если не хочешь.
— Патрис, — пробормотала Кайла, тяжело сглатывая.
Ее сестра улыбнулась, изменив своё настроение.
— Ты скажешь мне позже.
— Может быть. Если будет что сказать.
— Конечно, будет.
Кайла тоже улыбнулась, чувствуя прилив любви к сестре. Иногда они спорили, но всё равно оставались сёстрами.
— Я вспоминала сегодня, — начала Кайла, следуя за ходом своих мыслей, — о том, как мы проводили отпуск на пляже, когда были детьми. Помнишь? На Галлисон III?
— Конечно, я помню. Хотелось бы, чтобы мы могли отправиться на отдых. Но сейчас небезопасно оставлять трон.
«Трон мог быть опасным и по другой причине», — но Кайле удалось сдержать желание сказать это.
— Я знаю. Это был единственный раз, когда мы видели океан.
На Эвалоне не было океанов, отсутствовали даже большие водоёмы.
— Эти волны, — пробормотала Патрис, видимо, тоже перебирая воспоминания. — Они были ужасающими.
— Но волнующими. Я никогда не думала, что вода может обладать такой силой.
— Я не находила это захватывающим. Мне постоянно приходилось тянуть тебя назад, чтобы ты не зашла слишком далеко в воду и не утонула.
Кайла закрыла глаза.
— Об этом я вспоминала сегодня утром. Помнишь, что ты сказала, когда я спросила, почему я не могу пойти дальше? «Потому что я твоя сестра. Ты остаёшься со мной. Держать тебя за руку…»
— …моя забота, — тихо продолжила Патрис, её голос внезапно надломился.
Волна эмоций потрясла Кайлу, внезапно и мощно: девушка буквально не могла дышать. Она зажмурила глаза и не открывала их, пока не расслабилось горло и не утихли эмоции.
Когда Кайла вновь смогла двигаться, она потянулась и обняла Патрис, сестра быстро обняла её в ответ.
Патрис погладила ей спину, прежде чем спросить весёлым тоном:
— Что случилось с тобой сегодня утром?
— Ничего, — сказала Кайла, незаметно вытирая слезу, когда усаживалась обратно на стул. — Просто мне кажется, что мы много спорим в последнее время, а я не люблю это делать.
— Я тоже, веришь или нет.
Кайла фыркнула, пытаясь прикрыть грусть, которую чувствовала. Она уйдет сегодня вечером. И больше никогда не увидит свою сестру. Эта боль могла бы помешать ей уйти.
Патрис внимательно наблюдала за младшей сестрой.
— Что происходит? Что не так?
Кайле очень хотелось рассказать ей, она попросила бы сестру улететь с ней, уйти с этой планеты, туда, где они обе могли бы быть свободными.
Но Патрис не хотела быть свободной. Она остановила бы Кайлу. И она могла бы попытаться задержать Хола и Ленну. Кайла не могла пойти на риск.
— Ничего, серьёзно, — сказала Кайла. — Скорее всего, пришло время моего цикла.
— Знаешь, существуют инъекции, которые ты можешь принимать, чтобы избежать всех этих взлётов и падений.
— Я знаю. Но от гормональных инъекций у меня начинается мигрень.
— От всего у тебя мигрень.
Кайла встала, зная, что ей нужно было уйти, прежде чем она наговорит лишнее.
— Говоря о мигрени, прямо сейчас я чувствую, как начинает болеть голова.
— Ну, пойди, выпей чего-нибудь и ложись. Может быть, к вечеру пройдёт, и ты посетишь тронный зал.
У Кайлы не было мигрени, и сегодня её не будет при Дворе. Но она пробормотала:
— Надеюсь. Возможно, у меня получится избавиться от боли за короткое время.
Не в силах остановиться, Кайла, прежде чем уйти, протянула руку сестре. Она хотела что-то сказать, но всё сказанное, открыло бы слишком многое. Патрис встретила её взгляд и нахмурилась в замешательстве, словно пыталась понять настроение Кайлы. Она пошла, но не отпустила руку сестры. Кайла позволила ладошке Патрис плавно выскользнуть, пока лишь только их пальцы не касались друг друга. Боль в душе разлилась, как от открытой раны, когда, наконец, их руки разомкнулись, и Кайла медленно ушла.
Девушка вернулась в свою комнату, объяснила горничной, что у неё началась мигрень, и что она не собирается выходить из покоев всю оставшуюся часть дня. Оставшись одна, Кайла заплакала. Занавески были закрыты, дверь заперта, поэтому никто не видел её печали.