Непонятная тревожность мешала Дигамме отойти ко сну. Он никак не мог нормально уложить обглоданный огнем хвост, пока не вспомнил, что же все-таки забыл сделать. Хрустальная фигурка, подаренная Рив перед первой охотой, имела скрытую магическую печать. Неактивная сама по себе, при получении управляющего сигнала она искала источник энергии вокруг и посылала обратный импульс. Так как террариум был ограниченного размера и предназначался только для Риверы, то наличие ответного сигнала говорило о присутствии паука рядом. Дигамма иногда проводил эту дистанционную проверку, вот и сейчас зарядил своей магией наспех нарисованную на бумаге печать
Ответного сигнала не было. Он пробовал еще и еще, а затем принялся проверять правильность начертанных символов. Но ошибка так и не нашлась. После шестой попытки бумажная основа печати не выдержала воздействия магии и начала расползаться, будто бы вымоченная в воде. Зрачки рептилии расширились, дыхание сперло, а пол стал уходить из-под лап. Однако через пару секунд Дигамма отогнал приступ паники и напролом помчался к зверинцу. Сейчас, когда нужно скорее все выяснить, уже было не до осторожности. Усталость как рукой сняло, правда конечности продолжали иногда заплетаться. Что же случилось? Ривера поранилась во время самостоятельных занятий магией? Или отправилась искать непутевого родителя из-за долгого отсутствия? Воображение Ди рисовало и более страшные картины, а рассудок начал расшатываться, поэтому он не нашел ничего лучше, как обратиться к Лоттирии.
— Лотти, это срочно. Рив пропала.
— Как пропала? Что случилось?
— Не знаю. Сейчас работаю над этим.
— Но как же так? Как же…
Судя по голосу, для богини такие новости стали не меньшим ударом, чем для ее наблюдателя.
— Послушай, ты должна меня подстраховать. Не дай мне сразу потерять голову.
— Но как я… Хорошо, я постараюсь.
Также, как и Дигамма, Лоттирия смогла быстро взять себя в руки.
— Спасибо, Лотти.
Перед зверинцем стояли повозки. Вокруг мелькали огни факелов, силясь разогнать мрак пасмурной осенней ночи. Вслед за ними двигалась беспорядочная пляска алых отблесков на мокрых камнях брусчатки. Люди кутались кто во что горазд, лишь бы защититься от мелкого ледяного дождя. Им был безразличен этот тусклый и колеблющийся свет факелов, но в Дигамму он вселял тревогу. Усиливал неопределенность мимолетностью своего существования. Еще несколько шагов, и ящер явно различил знакомый образ. Подавляющую энергию его хозяина удалось почувствовать уже очень давно.
Пергтагер как всегда выделялся. С бодрым лицом, распахнутым плащом и скинутым капюшоном он будто показывал, что ни время суток, ни непогода ему не указ. Герцог оживленно о чем-то рассказывал человеку в широкополой черной шляпе и дорогом костюме того же цвета. Судя по отношению, перед ним был не простой посыльный и даже не делец, как Драги. В это время слуги Пергтагера под усиленной охраной уносили квадратный обитый тканью сундук в сторону зверинца. Но подобная толпа собиралась у входа сюда, только когда привозили новое животное. Что же такое особенное хотел предложить герцогу этот неизвестный господин?
Пугающая догадка ворвалась в мысли Ди внезапно: «Он не продавец, а покупатель!» Напрягая Особенность до предела, ящер рассмотрел сквозь деревянные борта повозки искорку ни на что другое не похожей магии Корунда. Без сомнений, внутри не могло быть никого, кроме Риверы. Вот тебе и решение загадки. Пока Дигамма сводил старые счеты, пока сетовал на свои мелкие раны, пока ждал завтра, его воспитанницу, его дитя, его Рив уже сегодня продали и упаковали. Темная пелена заволакивала взор рептилии все больше, а шкала силы проклятья заполнялась все быстрее. Грозно шипя, Ди приближался к злополучной повозке, готовый разнести ее в щепки. Однако неадекватное поведение своего питомца заметил Пергтагер, резко растерявший добродушие и веселость. Лишь один молчаливый кивок, и пара крепких гвардейцев уже прижимали копьями ящера к земле.
Ди был почти готов отдаться собственной ярости. Испить чашу опьяняющей силы и разорвать всех стоящих на пути к Ривере. Только эта цель впереди, остальной мир переставал существовать. Даже голос Лоттирии, пытающейся достучаться до него, терялся где-то на задворках сознания. Богиня испробовала все: кричала и упрашивала, взывала к разуму и сыпала ругательствами, но без результата. Остался последний способ, о котором рассказывал сам Дигамма и в своих способностях осуществить который она сильно сомневалась. Однако неумело и нестройно спетый мотив какой-то колыбельной заставил химеру встрепенуться. Теперь уже из его собственной памяти стало доноситься нечто, способное потушить вспышку гнева.