Вторая же вещь досталась сравнительно дешево: за сотню с небольшим аргуров. Пожилой дворянин из древнего и категорически обнищавшего рода распродавал многие семейные реликвии. Среди них Арчи непостижимым образом отрыл книгу на интересующую Дигамму тему: Гексагон. Он пока ничего не решил относительно «богоборческого» плана Карела, но этот остров хотел исследовать в любом случае, поэтому понемногу собирал полезную информацию.
Старинная ветхая рукопись содержала заметки неизвестного автора о трех Великих башнях Нирдарии. Одна находилась на юго-западе, на самой окраине континента. Другая — на западном склоне хребта Лимес, в отдалении от моря. Третья же — ближе к северу, на острове Гексагон. Насколько знал Дигамма, ни одна не сохранилась, но много веков назад они процветали. По сути это были не просто башни, а города-государства магов, объединенные в союз. Огромное расстояние между ними нивелировалось некими Вратами песчаных рыб — сетью мгновенных системных переходов.
Кроме прочего, Ди много времени проводил с Селеной. Девочка, конечно, и сама хорошо справлялась с учебой, но часто хотела узнать что-то дополнительно или показать свои успехи. Или же просто побыть вместе с отцом. Она до сих пор испытывала особые чувства от осознания себя частью собственной семьи, пусть пока и маленькой. Впрочем, Дигамму наполняла не меньшая радость от общения со своим ребенком. А еще он случайно обнаружил интересный талант Сэл, который принялся активно развивать.
Возвращаясь после очередной встречи с Арчи, Ди заметил городского стражника, стоящего у входа в переулок неподалеку от его временного жилища. Судя по лицу, блюститель хамбукского порядка смотрел на что-то потешное. Он был из подчиненных Мартина, которых тот каждый день посылал как бы невзначай прогуляться через этот район, поэтому Дигамма решил подойти поздороваться, а заодно самому взглянуть на происходящее.
К своему удивлению, рептилоид увидел там Селену. Она стояла с чуть склоненной головой и сжатыми кулаками напротив группы мальчишек примерно своего возраста. Двое из них пытались поднять третьего, сидящего на снегу. На лицах каждого из троицы читалось удивление вперемешку с легким испугом. Сэл же выглядела на их фоне образцом спокойствия. Ситуация для Дигаммы была ясной как день: местные малолетние хулиганы приметили приезжую, еще и другой расы, и решили запугать. Неважно, что она просто гуляла рядом с домом и никого не трогала. Вот только у Селены с ее прошлым «банда» глупых детей страха не вызвала.
Ди осторожно коснулся плеча дочери, отчего та слегка вздрогнула.
— Ты их так отделала?
— Угу. Меня всегда задирали. Пришлось научиться драться.
— Они тебя не поранили?
Сэл сильнее опустила голову и помотала ей. Дигамма внимательнее присмотрелся к кулакам девочки, после чего сделал шаг в сторону и присел на корточки перед совсем сникшими мальчишками.
— Если полезете к моей дочке еще раз, то я вас сожру. В прямом смысле.
Он проговорил предупреждение спокойно и беззлобно, но с фирменным хищным оскалом, а затем, не дожидаясь ответа, вместе с Селеной направился к выходу из переулка.
— Не ругайся, пожалуйста. Я хотела убежать, но они не дали.
— Даже и не думал. Но вот над твоей техникой стоило бы поработать. Если хочешь, я тебя потренирую.
— Ты научишь меня драться? Правда?
— Ну-ну, давай будем считать, что я учу тебя правильно защищаться.
Чтобы установить основные привычки Басила, Дигамме хватило немногим больше десятка дней. Оставалось дождаться подходящей возможности, которая выпала на первый день третьей декады лацита, финального месяца года. Он планировал сначала осуществить пробную попытку, чтобы проверить пути экстренного отхода и найти того, чей облик гарантированно позволит подняться в башню. Однако дурные вести, полученные накануне, заставили пойти на риск и форсировать события.
Лоттирия каждую декаду пользовалась возможностью явиться во сне своему доверенному наблюдателю, только целью последнее время выбирала не его самого, а детей: либо Сэл, либо Рив. Но в этот раз установить нормальную связь с Риверой не удалось. Лотти увидела лишь нечеткий неподвижный образ паучка. Ей показалось, что Рив погрузилась в глубочайший сон. А Дигамме, который не сомневался в оценке богини, такой расклад совершенно не нравился. Его радовало только то, что можно было попасть в особняк Хольтеров уже на следующий день после случившегося.