- Хорошо. Давай сначала. Как ты меня нашел?
- Я увидел тебя случайно. Просто шел за кофе, и увидел вас…
- Что ты делаешь в Сиэтле?
- Мы давно сюда перебрались…
- Кто «мы»? – спросила я с опаской, молясь, чтобы ответом оказалось «Я и жена».
- Все мы… стая, - сердце рухнуло вниз.
- И… он?
- Да.
- Давно?
- Почти год.
- Черт…
- Мамочка, это плохое слово, - подала голос Мия, она внимательно изучала Ника, обхватив мою шею своими ручками.
- Да, солнышко. Мама больше не будет, - прошептала я, целуя малышку в висок.
- Сара, она чудесная, - Ник улыбнулся.
- Спасибо, - мое сердце оттаяло, когда я увидела, с каким обожанием волк смотрит на мою дочурку.
- Слушай, я понимаю, что ты не хочешь видеть Самира… - я напряглась от его имени, Ник запнулся, - хорошо… я понимаю. Но, могу я сказать Джею, Максу и Эдриану? Они будут безумно рады тебя видеть.
- Не знаю, Ник… я скрывалась почти пять лет. А ты вот так свалился мне на голову, а теперь еще хочешь, чтобы я устроила тут волчью вечеринку-воссоединение? Ты не можешь серьезно этого просить! – Мне захотелось рассмеяться в лицо этому безумцу.
- Сара, я знаю, что вся эта ситуация она… бредовая! Но поверь, никто из нас и знать не знал о том, что произошло. После того как ты исчезла, Он не выходил из леса почти неделю. Не разговаривал ни с кем. А потом он очень изменился. Ты знаешь, сейчас под его покровительством почти двадцать стай. А его бизнес разросся до масштабов транснационального конгломерата…
- И ты говоришь мне это зачем? Чтобы я разомлела от власти этого урода, и помчалась требовать алименты? – Я была в шоке от этих слов.
- Сара, ну за кого ты меня принимаешь? – голос Ника звучал разочаровано, - Он изменился. Он стал таким… жестоким, упрямым, суровым… Даже Эд с ним еле справляется. Ты не представляешь… он просто сошел с ума. Поглощает компанию за компанией, завоевывает территории. Иногда, мне кажется, что мы на войне… Сара, он страдает.
- Вот еще! Страдает… ну как же… - на глаза навернулись слезы, когда я вспомнила, как мне приходилось дрожать от холода на остановке, прижимая к себе двухмесячную Мию, в надежде, что за мной никто не гонится, и мне удастся прожить еще один день.
Ник промолчал, он лишь грустно смотрел на меня.
- Сара, могу ли я рассказать Эду? – просьба прозвучала жалобно. И сердце кольнуло.
- Да… - я сдалась.
- Никто не причинит тебе вреда… - почему-то обещание Ника болью отдавалось в сознании. Всю ночь я ворочалась в кровати, пытаясь убедить себя, что я поступила правильно.
4,5 года спустя.
**
8:30 утра… кажется, я безбожно опоздаю сегодня на работу. Тяжело вздохнув, я грустно посмотрела на подрумянившиеся тосты. Не успею? Перелив кофе в бумажный стаканчик, я завернула тост в салфетку, сунула завтрак в сумку, и крикнула:
- Мия, ты готова?
- Да, мамочка… - моя красавица сопя вышла из коридора, таща за собой рюкзак.
- Солнышко, что это? – я присела рядом с дочкой, и погладила ее по каштановым кудряшкам.
- Мои игрушки, - Мия подняла на меня взгляд. Я снова потерялась в этих безумных серо-голубых глазах.
- Зачем тебе так много, милая? – я улыбнулась. Рядом с этим человечком все заботы не имели смысла, все тревоги пропадали.
- Я хочу поделиться с Пабло и Джессикой, - пролепетала дочь, и очень удивила меня.
- Хорошо, ты такая добрая! – я чмокнула девочку в лоб, - а теперь, нам надо поторопиться, если не хотим опоздать к миссис Карлайл.
Мы вышли из дома, и я усадила дочь в старенький Додж, пристегнув в детском кресле. Всю дорогу до садика мы пели разные песни и смеялись. Оставив дочь у миссис Карлайл, которая управляла небольшим частным садиком на десять человек, я отъехала пару кварталов и остановилась у обочины.
- Сара, что ты творишь! – я уткнулась лбом в руль и расплакалась.
Последние четыре года стали для меня сущим адом. Я сбежала от Самира после той ужасной ночи. Никто не стал меня искать, что в принципе было предсказуемо, после того, как это чудовище меня изнасиловало. Я скрывалась в маленьких городах в глуши. Перебивалась ночлежками в придорожных мотелях, не смея даже помыслить о том, чтобы вернуться домой. Когда я поняла, что беременна, моя жизнь стала еще хуже. Помимо постоянных душевных терзаний о том, что я ношу под сердцем ребенка насильника, постоянный страх и стресс сказывался на моем физическом состоянии. Не знаю, как мне удалось выносить Мию в тех условиях, но, когда я подарила дочери жизнь в захолустной сельской больнице, где за небольшую плату у меня не спросили даже имени, я поняла, что все это было не зря. Она стала центром моей вселенной, моей причиной жить дальше, несмотря на все преграды и трудности. Когда на руках у меня оказался розовый комочек, я поняла, что мне придется кардинально поменять свою жизнь. Я не могла дать дочери спокойного будущего, по крайней мере пока, но и скитаться по ночлежкам, питаться раз в день в придорожных закусочных, озираясь по сторонам, я тоже больше не могла. Пришлось проявить чудеса сообразительности. На последние деньги, которые я сняла со счета перед побегом, я наняла Пола Уотерса – прожженного пройдоху-адвоката, который сумел какими-то весьма темными путями организовать продажу моего дома и машины, при этом, обставив все так, что имущество будто забрал банк за долги. Отдав приличную комиссию за такие манипуляции, я осталась с достаточным количеством денег, чтобы позволить себе малюсенькую квартирку в пригороде Чикаго. Там мы и обосновались на два года. Несмотря на кошмары, которые мучали меня каждую ночь, страхи, которые порой затмевали разум и дикую ненависть, которую я испытывала каждый раз, вспоминая о Самире и его шайке, у меня была хорошая жизнь. И прекрасная дочь, которую я любила больше всего на этом свете.