У трассы уже сложены в несколько рядов тюки спрессованной соломы - каюры застилают ею снег, чтобы собаки во время отдыха или ночёвки не мёрзли; вороха попон; поодаль установлены громадные железные печи для подогрева воды, рядом поленицы дров.
Еле уговорили поделиться своими запасами местного авторитета - он отлил нам двадцать галлонов бензина (76 литров). Решающую роль в этом сыграла всесокрушающая напористость и обаяние нашего командора. Правда и переплатить пришлось.
Следующий участок до села Опхир выбил из нас остатки способности воспринимать окружающую красоту. Разжившись ещё 15 галлонами топлива, заночевали на краю села.
Подъехав утром к месту, где трасса разветвляется, долго обсуждали, куда ехать. Одна ветвь уходила на юг, в сторону Тихого океана, другая - на север к главной, воспетой Джеком Лондоном водной артерии Аляски - к суровому Юкону. Желание увидеть его пересилило все иные соображения, и мы погнали своих «жеребцов» по лесистому водоразделу в сторону этой, овеянной легендами, реки. Нелишне отметить, что тайга на Аляске хотя и угрюмая, но чрезвычайно богата зверьём. Мы то и дело встречали небольшие стада карибу, пореже - одиночных, уже комолых, сохатых. Несмотря на надсадный рёв техники, они подпускали к себе довольно близко. Отбегут на метров тридцать и встанут, взирая с любопытством. Иные быки необычайно крупные. Бывалые промысловики утверждают, что вес некоторых особей переваливает за тонну. Пухлую перину впереди нас регулярно взрывали искристые султаны - это, с треском хлопая крыльями, вылетали из своих спален куропатки. Их же самих на фоне снега практически не видно - оперение совершенно белое. Под кустами и метелками сухих растений искристая попона зачастую причудливо исчерчена следами кормившихся стай куропаток. Глубина снежного покрова с каждым днём растёт. Особенно много снега скопилось в распадках и котловинах - надуло ветрами. На водоразделе его значительно меньше. Наверное, поэтому здесь так много парнокопытных. В одном ельнике, выезжая из-за поворота, чуть не врезались в лосиху. Увязая по брюхо в рассыпчатом снегу, она едва успела отбежать. Тяжело дыша, встала и, повернув голову к нам, так и стояла, глядя с укоризной, пока мы проезжали.
ПО ЮКОНУ
Село Руби, рассыпанное по правому берегу главной водной артерии Аляски, реки Юкон, оказалось довольно большим и благоустроенным. Население смешанное. Преобладают алеуты и эскимосы (они по большей части полнотелы, медлительны), есть и индейцы атабаски и тлингиты (эти худощавы, резковаты и менее дружелюбны, к тому же многие пьют).
Здесь с бензином проблем не возникло - заправили под завязку и баки, и канистры. Мы, а в особенности водители снежных мустангов, были счастливы. Чтобы не искушать себя соблазном заночевать в тепле обустроенной «жилухи», Костя сразу поддал газу, и мы помчались по обрывистому берегу мимо занесённых снегом домов. Ночевать остановились у скалистого мыса, окаймлённого остроконечными елями. Солнце скрылось как раз тот в момент, когда мы поставили палатки, но обугленный горизонт, ещё долго тлел в огне заката.
Утром, благодаря хрустальной прозрачности воздуха, удалось обозреть с вершины скалы расширяющуюся пойму Юкона далеко вниз по течению. По бокам и впереди, насколько охватывал взор, волновался тёмно-зелёный, уходящий за горизонт океан, изрезанный белыми извивами притоков, витиеватых стариц и густо испятнанный плошками озёр. По нему величаво и торжественно плыли рваные тени облаков. Я не смог удержаться от восторга и раскатисто завопил:
- Ого-го! Ого-го!
Но беспредельное пространство легко поглотило мой крик.
- Зря стараешься, лавина не сойдёт,- съехидничал Андрей.
- Лучше чихните, тогда, наверняка, получится, - хихикнул Илья, намекая на мою способность к громоподобному чиханию.
Следующий посёлок Гелена приятно удивил городским лоском. Здесь живут преимущественно эскимосы. Рядом с берегом намыта великолепная взлётно-посадочная полоса, стоят три самолёта. На берегу самый почитаемый населением объект - АЗС. Дозаправившись бензином и прикупив хлеба, продолжили путь по накатанному мобайлами и санями снежному тракту. Закованный в лёд Юкон, беспрестанно собирая притоки, продолжал раздаваться вширь. Горы отступили, очертания вершин смягчились. Там, где река прорезала холмистую гряду, берега вздымались на 100-120 метров.
С них открылась невесёлая панорама: засыпанная снегом пустыня, оживляемая лишь редкими деревьями. Сколь жалки здесь монахини-ёлочки, обнажённые лиственницы, тонконогие берёзки! Сколь сутулы и корявы они! Растут бедные, заваливаясь в разные стороны, с трудом удерживаясь корнями за заиндевевшую, моховую подушку. Но не будь этих отважных первопроходцев, некому было бы готовить почву для наступления высокоствольных лесов.