Чтобы не мешать, я попросил учительницу свести меня с кем-нибудь из знатоков истории общины. Антонида, посетовав, что ноне почти все мужики в море, предложила пообщаться с дедом Ермилом, единственным из глав семейств, кто сейчас дома.
- У нас нельзя чужим в избу, ежели хозяин в отлучке. А он радый будет. Оба сына, что с ним живут, в море. Сноха с бабой Марфой к внучке по утру уехали.
К дому Ермила шли с Антонидой (Сергей ушёл к машине) по натоптанной в снегу тропке, вьющейся между стоящих вразброд среди берёз, аккуратных домов.
Деревня оказалась небольшой - девять «дымов». Вид изб несколько озадачил - собраны не из брёвен, а из дощаных щитов, между которых проложена теплоизоляция. Во дворах образцовый порядок, почти во всех пуховые козы, правда, понемногу: по три-четыре.
Дед Ермил сидел в сенях у верстака на оленьей шкуре и тесал из березовой заготовки топорище. Природа, похоже, кроила его по особому заказу: крупная, несколько тяжеловатая медвежья фигура, покатые плечи, узловатые пальцы натруженных рук.
- Здравствуй, радость моя, - сипло пробасил он учительнице. На меня же, худосочного очкарика, только настороженно покосился. Антонида низко поклонилась и пояснила цель визита. Узнав, что я писатель, участник российской кругосветной экспедиции, да ещё автор двух романов о староверах, удостоенных всероссийской премии и собираю материал для третьего, старик заметно помягчел. Не торопясь снял фартук, разгладил сивую, похожую на лопату, бороду и пригласил в избу. Сам прошёл вперёд твёрдым, во всю ступню шагом.
Здесь уже чувствовался русский дух: дощаные стены чисто выскоблены, «глухая» разрисована охрой: пышные цветы на фоне затейливого орнамента; неокрашенный, плотно сбитый пол, оттёртый песком добела, на нём тканые дорожки; в углу, над столом божница, заставленная иконами, рядом, на деревянном гвозде, лестовки*. У окна ткацкий станок, тут же в берестяном коробе клубки пряжи.
*Лестовка - сохранившийся в обиходе старообрядцев тип чёток. Представляет собой плетённую кожаную ленту. Знаменует одновременно и лестовицу (лестницу) духовного восхождения на небо, и замкнутый круг, образ вечной, непрестанной молитвы.
Пока я оглядывал внутреннее убранство, дед Ермил надел за перегородкой белую рубаху, расшитую понизу красными нитками, затянул поясок с кистями и поставил самовар к трубе, выведенной в печной дымоход. Вскоре мы, прихлёбывая заваренный из толчёных плодов шиповника чай (мне, как я успел заметить, он достал отдельно стоящую гостевую кружку), беседовали об их житье-бытье на Аляске.
- Ну, коль имеешь интерес, слухай. Тута мы недавно - с 1983 года. Вообще, наш корень из Тамбовской губернии идёт. Как послабление вышло1, так вся обчина на Дальний Восток перебралась - тама землю щедро, до ста десятин 2 на семью давали. Мой дед со всей оравой под Владивостоком надел получил. При большевиках в Китай подались. Тама я и родился.
- Фантастика! Я ж, дядя Ермил, тоже в тех краях 20 лет жил. А вы не помните, из какой деревни ваши?
- Вот это да тебе! Антонида, погляди-кось - гость-то земляк почти!
- Поистине, пути Господни неисповедимы!
- Из Смирновки, недалече от Раздольного. Слыхал?
- Про Смирновку не слышал, а вот в Раздольном часто бывал. Мой однокурсник оттуда - ездили к его родителям в гости... А на Аляске как оказались?
- Ну, слухай дале. Из Китаю перебрались сперва в Бразилию, опосля в Николаевск - то в штате Орегон. Тама много брата с нашего стада и поныне, да простору токмо тама маловато. Засим сюды и уехали - здеся, на воле, жизнь в радость.
1Николай II в 1905 году подписал «Закон о свободе вероисповедания» позволивший старообрядцам не только легализоваться, но и получить некоторые льготы.
2Десятина - 1,0925 гектара.
Жительствуем по большей части рыбалкой. Промышляем в море-окияне за 150-200 верст отсель. Я, правда, ужо не ходок - ноги подводют. Таперича столярничаю и пимы из руна, кому потребно, катаю. За выход робята сетями до 600 пудов берут - то пока море не встанет. А ежели мороз вдарит так, что море льдом покроет, на перемёт начнут. Наживку - на крючья, а лесу сквозь лунки протягивают. Рыба, слава Богу, кормит, но всё тяжельче. Сам посуди: цена на горючку за 10 годов выросла с доллара до четырёх, а на рыбу без перемен. Это б ладно, так ишо промысловую лицензию оплати и кажного, кто в море ходит, страхуй. В остатке - токмо на хлеб. Однако ж Господь милостив, покуда без скудобы обретаемся.
-Ну что вы, деданя, всё про мужиков. Гость ещё подумает, что бабоньки без дела сидят, - возмутилась Антонида.
- Так и расскажи. Я што ль против? - сурово обрезал Ермил.