— Кстати, знаешь, что делает сейчас Айк? — спросил капитан.
— Он мне не докладывает.
— Гуляет на свадьбе своего ординарца Микки, который женился на красотке из женского вспомогательного корпуса. Обмывает пятую генеральскую звезду! Ему не до вашего перебежчика! Мало нам сдалось этих «фрайвиллиге».
— Все же надо предупредить часовых, — настаивал на своем Эрик.
— Спорю на бутылку виски, что мы проспим с тобой сном праведника до завтрака. А покончив к рождеству с краутами, встретим Новый год на пути в Японию. Как поется в модной песенке, «До свиданья, мама, еду в Иокогаму!».
Они ударили по рукам.
Но все-таки Эрик на свой страх и риск связался со штабом дивизии.
— Спасибо за бдительность, — с иронией и гарвардским прононсом ответил на его предупреждение разведчик майор Уиллоуби из Джи-2, — только из перехваченных нами немецких сверхсекретных документов нам доподлинно известно, что германская ставка объявила, что никакое контрнаступление сейчас невозможно и что все наличные стратегические резервы должны быть брошены на защиту фатерланда. Нам также совершенно точно известно, что фельдмаршалы Рундштедт и Модель исключают в настоящее время всякую возможность контрнаступления. А старина Зепп Дитрих тоже, как и фюрер, был ефрейтором в прошлую войну. Какой из этого мясника вояка! Только и умеет, что хлопать пивной кружкой по столу и петь гимн штурмовиков «Хорст Вессель».
— Но этот русский перебежчик рассказывает все в таких подробностях. Уверяет, например, что немцы разработали метод переброски танков по стальному настилу над «зубами дракона» на линии Зигфрида!.. Разрешите доставить его вам. Должны же вы его выслушать хотя бы!
— Хорошо, можете доставить к нам его сразу после завтрака… А о Гленне Миллере вы слышали? Вот потеря!.. Даже подумать страшно… Король джаза! Одна «Серенада» что стоит!..
— Но этот человек пришел с той стороны, рисковал жизнью…
— Кстати, мы вообще не очень-то верим людям с той стороны. Слишком часто за ними стоит нацистская контрразведка. Мало бельгийцы и особенно голландцы нам голову морочили!..
Разговор по телефону шел «клэром» — открытым текстом, и Худ не подозревал, что каждое слово было аккуратно записано немцами на магнитофонную ленту…
Эрик Худ отвел перебежчика в один из домиков деревни, где располагалось караульное помещение, и приказал накормить его рационом «Си».
Голодный перебежчик открыл короб из крепкого коричневого картона и обнаружил в нем консервную банку с колбасным фаршем, кекс с черносливом, лимонадный порошок, кофе с сахаром…
— Елки-моталки! — восхитился он, вскрывая банку консервным ножом, оказавшимся в коробке. У этих джи-ай не война, а обжираловка! Нет, ни в вермахте, ни у Власова так не кормили! А уж что говорить о голодных днях партизанской блокады!
— Во время высадки, — рассказывал один джи-ай приятелям, вот этот осколок — я храню его как амулет — прошил мне левое плечо. Дружки, приходившие ко мне в полевой госпиталь, с завистью говорили, что такая рана стоит миллиона долларов: и в Штаты отправят, и калекой не останусь. А я, дурак, героя из себя корчил, наотрез отказался возвращаться домой, в Париже хотел на баб посмотреть. Ну, доктора залатали меня, и вот я с вами, бедолагами, тут и мыкаюсь. И черт знает, чем все кончится в этой проклятой Германии! Гулял бы сейчас себе по Бродвею…
В живописных горах Эйфель высоко над Рейном торчали на фоне затянутого снеговыми тучами декабрьского неба хитроумные антенны дивизиона особого назначения — станции радиоперехвата СД — контрразведки СС, которая круглосуточно вела разведку в эфире, сосредоточившись на 1-й американской армии в Арденнах. Радист, записавший разговор Худа, передал пленку с записью переводчику, а тот перевел, отпечатал разговор и послал его по инстанции. Ввиду особой важности материала о нем доложили командиру дивизии, и тот приказал направить шифрорадиограмму-молнию в СС — бригаденфюреру Вальтеру Шелленбергу, шефу отдела иностранной разведки.
Почти во всех инстанциях вплоть до Шелленберга немецкие контрразведчики задавали один и тот же вопрос: «Называли ли американцы в этом разговоре фамилию предателя-власовца?» Но ответ был один и тот же: «Нет, не называли. Обер-лейтенант Худ называл его Верноном».
СС-бригадефюрер Вальтер Шелленберг — в тридцать три года он был самым молодым генералом СС — приказал немедленно приступить к розыску власовского поручика, назвавшего себя советским разведчиком, во всем районе Арденн и Эйфеля. Затем он перешел к более серьезным делам: стал читать очередную сводку радиоперехвата.