Выбрать главу
И о Твоем предвечном Сыне Я не умолкну никогда; Среди людей и наедине Его я буду петь всегда. И жизнь и смерть Его прославлю, И память там о Нем восставлю, Где Он забыт давно в сердцах, Или объятых суетою, Или покрытых слепотою, Иль в гордых, гибнущих мечтах.
Тогда быв страха чужд и лести, В слух мудрых, сильных на земли, Реку: — себя, как чада персти, Превыше смертных чтоб не чли. Реку: — Господь всем обладает, Ему вся слава подобает; — И в сонме всех земных Владык, Единый Бога, веры чтитель, Друг ближних, правды покровитель, Пред взором Истины велик.
Не позабуду мой Спаситель Что вверить мне благоволил; Как агнцев бдительный блюститель, Пасти мне коих поручил. Их мысли, чувства испытаю, Млеком иль брашном напитаю, С мужами быв, как зрелый муж, С младенцами простым младенцем, Все чистым открывая сердцем, Что нужно им к спасенью душ.
Не дам, не дам себе покою, Пока тьмы чадам свет явлю, Нагого ризою покрою, И хлеб мой с нищим разломлю. Утешу скорбных, сколько можно, Всем буду все, в любви чем должно; Но помнить вечно буду я, Что есмь еще раб неключимый. Что не заслуга — долг хранимый, Что все есть Благодать Твоя:
Свобода возноситься духом, Твои доброты созерцать: Твой глас внимать открытым слухом; Свобода говорить — молчать. Свобода избирать благое, Решительно отринув злое; Труды, насилия нести, В любви дух мирный сохраняя, Весь ум в завет Твой погружая, От страстных сердце уз блюсти.
И простоты дар первобытной, — Как истина, открытой всем, Воздержной, скромной, безкорыстной, Не подзревающей ни в чем; У коей чувство верно, право, И око мудро, не лукаво; Без коей совесть не чиста, Спокойствие души непрочно; Без коей сердце непорочно, И жизнь не может быть свята.
Что сотворят мне твари бренны, Коль я предамся весь Тебе? Творец — Владыка Ты вселенны, И жизнь и смерть в Твоей судьбе. «Детей ли мать своих забудет? Пусть помнить их она не будет; Тебя я не забуду ввек». — Надежней я в Твоем Сионе, Чем в матернем младенец лоне, Коль так Сиону сам Ты рек.
Не назову я духа телом. Не нареку и духом плоть; Мечтая в воображеньи смелом Постигнуть, сколь велик Господь. Ты не объят числом и мерой. — Но что блаженнее, коль верой Жить буду, в сердце мысль храня, Что пред Тобой весь круг Вселенны Есть миг лишь с Вечностью сравненный, И — помнишь, Боже! Ты меня.
Чем дальше мысли углубляю В сокровище Духовных благ: Творец! тем больше ощущаю, Сколь беден я и слеп и наг. Твои ж щедроты неизследны, К Тебе зову из мрачной бездны: Пошли мне Духа Твоего. Он там, где хощет, жизнью дышит; Сердцами кротким к благу движет: Он жизнь, Он есть душа всего.
Моя мысль в бездне погрязает, Мой дух желания томят; Мой жаждет взор — изнемогает; Но знаю я…

Последние несколько строк в сканер не попали, но это никак не могло помешать восприятию поэмы как в целом, так и в частностях. И вот мой вывод: если есть на свете снотворное лучше, то я его не знаю. Мне хватило 12 строф! Проснулся в два часа ночи на своем диване, но в одежде и при свете. Пошел принял душ, и сон совсем прошел. Лег, выключил свет. Раз, два, три, четыре, тыща. Включил свет, дочитал поэму. И вот мой второй вывод: поэма отчетливо масонская. Даже не посвященному в тайны учения, но хотя бы отчасти знакомому с масонской литературой это становится ясно с первых же строк.

Во-первых, в последней строке первой строфы Бог именуется «Творцом благих духов», в смысле ду́хов, что соответствует масонской традиции видеть в человеке последнее творение духовного мира и первое творение материального. Достаточно вспомнить второй параграф первой главы сочинения Ивана Лопухина «Некоторые черты о внутренней церкви», где он пишет, дай Бог памяти: «Дух Божий царствовал в духе Адамове, проникал светом своим все свойства души, все его чувства — и одевал его сиянием оного, яко ризою».