Наум первый год службы в Иерусалимской бригаде стрелял дважды и то на стрельбище. Но потом закрутилось — сообразительного солдата, умеющего обращаться с верблюдами, выделил из массы новобранцев поручик Власов, отправивший Гиркина в сержантскую школу.
Со званиями в бригаде царил бардак и беспорядок, офицеры русской службы оставались прапорщиками, поручиками, штабс-капитанами и капитанами. Зато этнические евреи во вспомогательных ротах заучивали иную «вертикаль власти»: рядовой — ефрейтор — сержант — второй лейтенант — первый лейтенант — капитан — майор — подполковник — полковник…
По правде говоря «еврейских полковников» Гиркину видеть не довелось, максимум до майоров успевали дослужиться командиры вспомогательных еврейских рот (и это при русских взводных) но в мае 1881 года при известии о захвате морской пехотой Черноморского флота Константинополя и бегстве Абдул-Хамида из столицы, Иерусалимский вилайет превратился в растревоженный муравейник. Забегали по улицам с деловым видом обряженные в офицерскую форму маклер Абрамсон, оказавшийся «вдруг» майором, антиквар Розенбаум щеголял в мундире первого лейтенанта, а управляющий отделением банка «Иерусалимский кредит» Лейба Фишман и стал первым «еврейским полковником» с которым Наум Гиркин, к тому времени честно выслуживший сержанта, удостоился чести пообщаться.
Командир Иерусалимской бригады полковник русской службы Николай Савельевич Ясенев после объявления Российской империей войны Турции, собрал офицеров и зачитал приказ (из особого, в сейфе хранящегося под печатью сургучной, пакета) о расформировании бригады и роспуске вспомогательных рот. Впрочем «кадровики» остались в Иерусалиме и гарнизонах, разбросанных на довольно обширной территории, только числились уже третьей бригадой морской пехоты Средиземноморского флота Российской империи. А бойцы рот вспомогательных должны обратиться к местной власти по поводу зачисления на службу в армию независимого еврейского государства.
Правда с провозглашением независимости затянулось почти на месяц. Лишь когда стало ясно, что Абдул-Хамид вернуться на берега Босфора шансов не имеет, а до отдалённого вилайета туркам дела нет, тем более там расквартирована российская бригада и корабли Средиземноморской эскадры замаячили близ Хайфы, в Иерусалиме решились.
За это время Наум едва не завербовался в экспедицию Игоря Рябушинского, ведущего геологические исследования в Персидском заливе, но отец отговорил.
— Дурачок! Верблюдам хвосты крутить собрался, когда карьеру надо строить в армии!
— На службе я как раз и крутил хвосты верблюдам, — огрызнулся на почтенного родителя Наум, — а Рябушинского будут охранять ребята из «кадров» Особой Бригады, они и позвали. Всё равно армия Израиля как в оперетте, — какие из Розенбаума или Абрамсона офицеры? А Фишман вообще — полковник!
— Соображай! — Натан Гиркин посмотрел на младшего сына как на городского юродивого, — Фишман три корабля приобрёл у русских для израильского флота! Потому и полковник, заслужил!
— То не корабли, а пограничные катера типа «Стриж».
— Хоть стриж, хоть ласточка, но Лейба полковник и попомни мои слова, займёт большой пост в военном министерстве. А тебе прямая дорога в офицеры — сержант, два ранения, медаль!
— Так нет ещё объявления о создании армии Израиля. Только полицейские части, но я солдат, пьянь в каталажку стаскивать не по мне.
— Нет армии, так скоро будет. От дикарей отбиваться одной полицией не получится. Сходи к Лейбе Фишману, он тебя помнит, найдёт чем занять на первое время.
— Склады с тушёнкой охранять не пойду, — разгорячился Наум, — не для того шесть лет по пустыням гонялся за шайками.