— Проходи, Константин, проходи. Что стряслось? Не мятеж, часом? Тут ничем помочь не могу, Польша независимое государство, сам решай с буйноподданными…
— Дядя! Я думал мы одна семья, — Романовы!
— Прекращай загадками говорить, не расположен с утра мозг напрягать и ответно острословить. Чай будешь?
— Кофе, если можно.
— Можно. Андрей Петрович. Кофе организуй королю Польши!
— Дядя, почему Польша не приглашена на Конгресс великих держав, решающий судьбу Африки, а мизерная Португалия в числе участников?
— Не я инициатор Конгресса, про Россию не забыли и славно! И про судьбы Африки громкое заявление. Исключительно раздел золотоносных участков там рассмотрят.
— Польша должна принять участие в работе Конгресса! В конце концов мы первыми оказались на Мадагаскаре, ещё до явления мальгашам графа Востокова!
— Не ори так, не пугай прислугу. Вся ваша шляхетская хоругвь, если помнишь, с полгода на Мадагаскаре и в Лоренсу-Маркиш поошивалась на подаренных мной пароходах и отбыла в Европу. Так какие к России претензии, если оказались паны не геройские конкистадоры, а бездельники и лодыри?
— Мы не знали тогда о золоте!
— Никто не знал про золото. Так уж вышло.
— Дядя, прекратите врать. Вы то всё прекрасно знали. Но хоть бы намекнули, предложили купить участок в хорошем месте. А теперь граф Востоков «дарит» земли золотом напитанные «сестре»! Императрице Франции! Какая наглость!
Очень хотелось наорать на обнаглевшего племяша, даже пинком под сраку вышибить обратно в незалежную Полонию, но увы — высокая дипломатия! Поляки они заполошные, а Костик по маменьке — едва ли не от Пяста происходит. Обещал «затянуть» Польшу на Конгресс «по разделу Африки» и посодействовать в приобретении «приисков»…
— Никита, подскажи, а чего круль польский такой нервный?
— Не могу знать ваше величество.
— Подозреваю, употребляет племянник дорогой вещества, наверняка связался с плохой компанией, безотцовщина.
— Какие вещества?
— Нехорошие, Никитос, нехорошие. Вот что, маякни в Варшаву, пускай военный атташе полковник Кулемзин придумает повод в Петербург в командировку приехать. И немедля ко мне в Царское Село.
— Будет исполнено, ваше величество! А вещества, это порошки нюхательные?
— В том числе и они.
— Эх, лучше б Константин Александрович водку пил. Как его покойный папаша.
— Хм, а пожалуй ты и прав, Никита Васильич, лучше б племянничек водку пил…
Глава 20
Цесаревич Александр Константинович едва ли не с рождения почитался за спокойного, уравновешенного, не по годам рассудительного подростка, засим юношу, молодого человека и вот «дорос» наследник до соправителя Российской империей.
Понятно, все основные решения принимал суровый и мудрый родитель, свалив на старшего сына ворох мелких, но важных дел, однако приходилось Александру, особенно во время кругосветного путешествия императора, самолично вершить судьбы людей и даже войны и мира. Казнить или помиловать государственных преступников, вступиться ли за Данию в её вечном споре с Германией — отец телеграммами отвечал: «Сашка, тебе на месте виднее, делай как сочтёшь нужным»…
Но Уложение по сборам и тарифам для сибирских губерний, далее прочих от границ империи лежащих, цесаревич разработал самолично, чем сдержанно гордился, стараясь не показать, как приятны похвалы сибиряков, расточаемые в адрес великого князя.
Да, сибиряки, верные друзья и соратники, не зря говорят о «сибирской партии» Александра Константиновича. Было время, — обучение наследника в университете Томска сопровождалось «наидостовернейшими» слухами о скором получении Александром титула «Царь Сибирский» и выделении территорий за Уралом в отдельное государство, вассальное империи. Даже шли «уточняющие» споры среди «знатоков» — заокеанские губернии войдут в новое царство или получат особый статус.
Февраль 1887 года выдался хлопотным, Александр по 10–12 часов в сутки «работал с документами» (как метко заметил однажды император) и даже на семью времени не оставалось, а супруга Мария Семёновна беременна четвёртым. Да, устроенное отцом бракосочетание наследника не с германской принцессой, а с русской дворянкой (пусть Машенька Чацкая и из столбовых дворян, но какой кошмар, какой скандал!) имело далеко идущие последствия. Александр улыбнулся, вспомнив заголовки британских, французских и немецких газет, доставляемых в Томск фельдъегерями. Европейские политики рассматривая брак наследника с русской девушкой, всерьёз рассуждали о «смене вектора» об отходе России от союза с германским миром и даже о расколе и непримиримых противоречиях в семействе Романовых. В народе же ходили байки о выпоротой императрице Александре Иосифовне, которая де была против свадьбы, но царь-батюшка Константин Николаич вызверился на жену-немку и собственноручно отходил вздорную бабу плетью, которую носит за голенищем сапога. Оттого поротая Александра Иосифовна в Томск на свадьбу и не поехала — в карете то тряска, как тыщи вёрст прокатить, на животе лёжа? Сам император похохотав, дал негласное указание за такие «сказки» не преследовать, а линию «русскости» династии всячески продвигать и поощрять.