За такой прагматичный подход ещё с той поры, когда великим князем, не наследником престола вернулся из Калифорнии, меня и не любили народы малые, привыкшие на великороссах выезжать, «под сенью дружеских штыков» отсиживаться и потом гадить, отыгрываться на потомках спасителей и освободителей. Примеров хватало и из двадцатого века и из двадцать первого. А прозвищем «Царь-Маклер» даже гордился, да-с.
Лет за пять, постепенно, «по кусочку», почистили Царьград от нежелательных этнических группировок, заодно нищих и уголовников определили на угольные шахты. И древний Константинополь начал преображаться. Архитекторы из Томска и Петербурга получив территорию под застройку соревновались меж собой, стремясь превратить город с тысячелетней историей в сверхсовременную столицу.
Поговаривали даже, что «русоамериканцы», проживающие в Константинополе-Тихоокеанском, начали ревновать императора к Константинополю-Босфорскому-Царьграду. Ну да ладно, младший из сыновей, Николай, парень толковый и на посту наместника Русской Америки успокоит «общественность».
— Андрей Львович, — контр-адмирал Веремеев дёрнулся к суверену, — погода благоприятствует, пускай летуны лишний раз учения проведут — стартуют с «Ильи Муромца» а приземлятся на аэродроме на Мармаре. А когда минуем Дарданеллы, уже с наземного аэродрома взлетают и на «Илью» садятся.
— Понял, ваше величество! Всех выпускать?
— А пожалуй, что и всех. Считай, уже дома, вон дивизион подводных лодок навстречу вышел, да и просвещённые мореплаватели отсиделись на Мальте, не дерзнули высунуться.
— Три крейсера всё же сопровождали эскадру, ваше величество.
— Так то разведчики, им положено.
Радио «изобретённое» в 1885 году в закрытом «Бюро № 17» (на самом деле первые цифры значения не имели, то так, чисто по приколу и для введение в заблуждения врага) за семь лет изрядно «усовершенствовали» и принимать радиотелеграммы от станции в Дарданеллах флагман Средиземноморского флота начал за 200 миль до Проливов. Потому очередное появление на мостике дежурного «радиомичмана» с листком расшифрованного текста никого не удивляло. Хотя, нет красной полосы на бланке, значит то не шифровка.
— Что нового, мичман?
— Ваше императорское величество! По телеграфу пришло сообщение из Парижа, станция «Проливы Д» ретранслировала на флагман. «Печальный инцидент с лейтенантом Экзюпери французское правительство считает полностью исчерпанным и просит принять во внимание молодость и неопытность лейтенанта, по недостатку практики взявшего курс на корабль с его императорским величеством на борту. То исключительно ошибка неопытного пилота».
— Как, как фамилия? Экзюпери?!
— Что случилось, ваше величество? — Капитан первого ранга Свиридов, командир «Ильи Муромца» не на шутку встревожился, — вы знали этого французского лётчика?
— Нет, Виктор Николаевич, другого знавал Экзюпери. Поэта…
Глава 23
— Эй, дярёвня, подъём! Сёмка, хватит бока налёживать, вахта! Капитан заждался верного юнгу! Ха-ха-ха!
Семён Головастый, семнадцатилетний уроженец славного села Головастьево, что недалече от не менее славного города Костромы, к флотским порядкам привыкал трудно. И это ещё не на военный флот попал — экипаж вспомогательного парохода Второй Средиземноморской эскадры «Руслан» комплектовался, как правило, из бестолковых, пусть и старательных добровольцев, срезавшихся на экзаменах в мореходку и жаждущих службой годичной заполучить стаж, засчитываемый как дополнительный балл, а то и два, если отличиться удалось. Тогда даже с неба звёзд не хватающие троечники могли в перспективе «выслужиться по флотской части».
Но Семёну сие не грозило, он из села родного не за океанской романтикой, не за муссонами и бризами рванул, а за приятелем, Пашкой Коровиным увязался, чтоб не уходить с бригадами на строительство дорог и мостов, связующих, сшивающих (как его величество в газете пропечатал) «коренную Россию».