Главной задачей технического взвода являлось обеспечение связи между командиром батальона и ротными во время ведения боевых действий. Привычные посыльные с донесениями-записками никуда не делись, но свыше пришла директива внедрять в частях телефонию и заодно обучить сухопутчиков работать с таблицей сигналов, чтоб как у моряков, могли и отсемафорить и фонарём сообщение переслать, находясь в прямой видимости, или же «по цепочке».
В последнюю неделю апреля Скурихин вместе с Лыткиным дважды выезжали на гарнизонные склады, получать дополнительно восемь больших катушек телефонного провода и двенадцать новёхоньких аппаратов последней конструкции, весьма удобных для переговоров в полевых условиях. Проныра подпрапорщик кроме того наведывался в продуктовый подземный склад, где сверх накладных ухитрился умыкнуть два ящика тушёнки, отчего и пребывал в наипрекраснейшем настроении.
— Поляков усмирять пойдём, — заявил Лыткин, едва восемь батальонных подвод выехали за территорию гарнизонных складов.
— Отчего так решил, Иван Иваныч?
— А сам посуди, Андрей Фёдорович, только наш батальон сегодня грузился и всё больше провизией для похода предназначенной. В Тульском гарнизоне помимо нас еще железнодорожный батальон, пехотный полк, сапёры и артиллерийская бригада. Но отоварили всем нужным для дальнего похода лишь гвардию. Сухие пайки, значит кухни останутся здесь, как и половина моего взвода. А тебе, Андрей Фёдорович, везти придётся провода, катушки и прочее для развёртывания на новом месте.
— Польша то с какого бока? Спокойно там всё после смерти Александра Николаевича, мир его праху. Сын заступил на польский престол, армия присягнула единодушно, да и дядя, его императорское величество, поддержит короля польского, если потребуется.
— Видать и потребовалось, — хитро прищурясь, важно и многозначительно изрёк подпрапорщик, — велено распаковать оружейную комнату и подготовить винтовки к перевозке. А значит что?
— Что?
— Да то, разлюбезный господин поручик, что батальон наш отбывает в длительную командировку и разворачиваться до полка будет. Вместо четырёх «гвардейских» рот — десять обычных, ежели прикинуть число винтарей. И оружейнику Семёнычу все пулемёты, что в смазке на хранении велено посмотреть и обиходить, значит не учения. В Польшу двинем, точные сведения.
Скурихин с удивлением посмотрел за Лыткина. «Стратегические» домыслы подпрапорщика при всей их нелепости совершенно точно отражали систему развёртывания батальона в военное время, когда «гвардейские» роты делились по взводам, обрастая пополнением. Тогда батальон начинал именоваться вторым Тульским пехотным полком (дабы ввести неприятеля в заблуждение) и приступал к исполнению боевых задач, поставленных лично государем императором. Ну, так считали в офицерском собрании, дескать Константин Николаевич «свои» Калифорнийские батальоны направляет самолично, никому не передоверяя такую честь…
Ранним утром 23 апреля батальон, поднятый по боевой тревоге спешно грузил имущество и готовился к маршу на железнодорожный полустанок, в семи верстах от городка «Пятого Калифорнийского» расположенный. На хозяйстве оставался капитан Нестеренко с полувзводом Лыткина. Сам же хозяйственный подпрапорщик с наиболее молодыми и шустрыми подчинёнными из взвода отбывает с батальоном неведомо куда. Невыспавшийся Павел Павлович Кобзев ни единым словом не намекнул что и как.
Погрузка в вагоны прошла образцово, так и тренировались до того несколько раз, прибывая на «свой» разъезд, загружаясь и выгружаясь в специальные «поселенческие» вагоны. Только вместо семьи переселенцев в края дальние в теплушку помещался взвод, а со стороны и не понять кого перебрасывают по чугунке. Собрав офицеров на пятиминутную летучку подполковник Кобзев, только что вскрывший «особый» пакет несколько раздражённо поинтересовался как прошёл марш и погрузка в состав.